Закатный ураган
Шрифт:
– Значится, обиделся ты на Валлана? – Берк поковырял палочкой прогорающие угли.
– Не-а. Не обиделся. Плюнул на все. Решил до Кейлина податься.
– Чего? – недоверчиво покосился на него Хвост.
– А чего слышал. Кейлин-то, наследник престола, живой. И корону надеть должен был он, а не Селина. Теперь он армию собирает на границе с Ихэреном. Что, слухи до вас не доходили?
– Доходили, доходили, – успокоил его Берк, запустил пальцы под гугель, почесал темя. – Мы… это… тоже до Кейлина лыжи навострили.
– Это правильно, – одобрил однорукий. – Да, слушай, а то забуду. Одеяло твой у Кейлина
– Да ну?
– Вот тебе и «да ну»! У деревни Щучий Плес. Это дня четыре отсюда тихим ходом. Эх, верхом-то я бы за два дня добрался, а то и за один.
– Что ж коня не прихватил? – съехидничал Хвост.
– Да как-то забыл в конюшню заглянуть, когда на прогулку выбирался. А после… Ну, не скопил я за тридцать годков службы тугой кубышки. Что поделать? А конокрадом никогда не был. Сам таких всю жизнь до осины провожал.
– Ладно вам, – Берк полез за пазуху, извлекая гнутую трубочку. – А то сейчас рычать начнете. Откуда про Щучий Плес знаешь и про лучников, что переходят к Кейлину?
– А был я там, – просто ответил Лабон. – Видишь руку?
– Левую?
– Правую!
– Нет, она ж у тебя…
– Верно. И я не вижу. Вот под Щучьим Плесом она и осталась. Меня Валлан послал голову Кейлина ему привезти. Да он сильнее оказался. Одолел меня. Вначале на мечах. А после и благородством. Я бы его живым не отпустил. Там у брода почитай все мое войско к принцу и переметнулось. Да оно и к лучшему. Честнее, – Лабон обвел глазами собеседников.
Прищуренный снова почесал голову под гугелем. На сей раз – висок.
– А мы… это…
Хвост нарочито закашлял.
– Да ладно, Хвост. Скажем. Чего уж там.
– Ну, брат Берк, как знаешь, – буркнул бывший старатель. – Не раскаялся бы потом.
– А-а, – отмахнулся лучник, – пущай Селина с Валланом раскаиваются. Значится, так, Лабон. Мы тоже до Кейлина навострились. С конца яблочника по путям-дорогам петляем. А давеча прослышали, дескать, собирает наш принц… Да чего там принц… Опосля смерти Витгольда, Кейлин наш король. Так вот. Собирает, мол, его величество верных родине и престолу людей. Вот и мы отправились.
– И где ж вы их искать вздумали? – хитро улыбнулся Лабон.
– А где и ты. У форта Турий Рог.
– Верно. Слухом земля полнится. Что ж. Кейлиновым новобранцам такого стрелка, как ты, Прищуренный, и недостает. Не забыл еще, как рекрутов учить?
– Не забыл, – Берк хотел рассмеяться, но закашлялся, едва не задохнулся.
– Хоть в Кейлиновом войске Валлана подловлю, – вдруг мрачно проговорил Хвост. – От самой Красной Лошади за ним гонюсь, а все никак.
– Чтой-то я тебя не помню, – наморщил лоб Лабон.
– А я на глаза не лез. Незачем.
– И что ж он тебе задолжал, а, Хвост? – полусотенник искоса поглядывал на все еще кашляющего Берка. Нехорошо кашлял лучник. С такой хворью долго не живут. Точно легкие прихватило. Или зараза какая. Бывает, люди и легкие по кускам выхаркивают вместе с кровью. Нехорошая смерть. Не для воина, каким, без сомнения, был Берк – ветеран последней войны, один из немногих уцелевших лучников после битвы у Кровавой лощины. А ведь именно их стойкость и меткие стрелы, а вовсе не лихость кавалерийских атак веселинской гвардии или тяжесть напора баронского ополчения, решили
– Семью он мою свел подчистую, – угрюмо ответил старатель. – Я ж из его холопов. Беглый. Что, не думал беглого холопа встретить?
– Тьфу, – сплюнул Лабон. – Да я их каждый день по две дюжины встречаю. Нашел чем хвастаться. Бегут, бегут холопы баронские. На север в Железные горы. С рудников да с копей, сам знаешь, выдачи нет. Еще дальше бегут, как и ты. На остроушьи прииски, на правобережье Аен Махи. А последние годы Витгольд дозволил в армию беглых записывать. Ежели успел королевские цвета нацепить, никакой барон тебе уже не указ. Пущай хоть изойдет слюною.
– Верно, – кивнул Хвост. – Но я давно удрал. Валлан тебе не хвастал, кто его батюшку, тьфу, кровососа проклятого, в Нижний Мир спровадил?
– Мы с ним сражались вместе, а не бражку пили, – ответил Лабон. – Он вообще в душу к себе не пускал сапогами следить грязными. Себе на уме.
– Похоже на баронов Берсанов. Старый барон-то давил холопов, как клопов. Помню, раз два хутора на колья вздел за недоимки. Сказал, для острастки остальным. Были у меня на тех хуторах друзья. Были и сродственники. Я тогда помоложе был. Горячий, чуть что в кулаки. Но с бароном-то кулаками не больно помашешь. Я ему стрелу загнал прямо в глотку. На охоте подстерег. И не жалею. А чего жалеть. Я-то думаю, мне за барона Берсана на Поле Истины две дюжины грехов спишется.
А Валлан второй десяток только-только разменял. Совсем сопляк, а уж знал, как над простым людом куражиться. Опосля сказывали – мои долго помирали. За ребро подвешенный еще дня три живет, мучается, от жажды и боли с ума сходит. А вокруг ратники ходили. Все ждали, что из лесу заявлюсь. Не дождались. Я тогда так подумал, – продолжал Хвост. – Объявлюсь – сдохну зазря. И отомстить некому будет. Перетерпел, хоть и хотелось выскочить и зубами их рвать. Вражье семя! Потом по чащобам да буеракам скрывался. Хотел подловить Валлана проклятого. А он, пацан пацаном, а мозгов поболе имел, чем иной старейшина. Без охраны носу из замка не казал. Раз я вроде как подкараулил, да промах дал. Телохранителя подстрелил. Ох и гонялись за мной! Еле ноги унес, двое суток не спал, от погони пятками нарезая. В болоте прятался, через камышинку дышал. Чуть пиявки меня не сожрали заживо. А спасся, боязно стало. Очень уж болвану жить захотелось. Понимаешь, брат Лабон, солнышко светит, птички поют, дождик с неба теплый, ласковый… Как от всего этого уходить? Да еще в темноту Преисподней. И я убежал куда подальше. На север. Аж на Красную Лошадь. Двенадцать лет там прожил. Старая рана почти заросла. Я уж и не вспоминал стариков, да жену, да девочек моих. А тута вы припожаловали…
– Ну, прости, – хмыкнул Лабон. Открыл было рот еще чего добавить, но счел за благо смолчать.
Но Хвост не заметил или сделал вид, что не заметил, реплики полусотенника петельщиков.
– Я, когда Валлана увидел, думал кору грызть начну от сердца, – продолжал он. – Хотел сразу прикончить его… И прикончил бы, да с годами не токмо седина бороду бьет, но и ума, видать, прибывает. Побоялся в этот раз не за себя. Подумал – петельщики весь прииск разнесут, ни одного живым не оставят. А там все ж таки… Да что говорить…