Заказ на мента
Шрифт:
— Ну, выходит так.
— Он вчера был в этой одежде? — спросил Андрей.
— Да. Другой у него нет, еще не заработал.
— Ну, что ж, тогда нужно будет сходить, и принести ему какую-то другую одежду. А это все: треники, кроссовки, мы заберем на экспертизу.
Отец Николая не понял.
— Что за херня, майор? В чем вы его обвиняете?
— Мы его не обвиняем, мы его подозреваем в соучастии в нескольких убийствах.
— Убийствах! — Отец Кола даже поднялся со стула.
— Да, причем, не в одном, а нескольких. И убивали, скорее всего,
Колокольников-старший резко развернулся в сторону сына и закатил ему хлесткую оплеуху. Тот взвыл от боли.
— Я тебе сколько говорил, не ходи с этим придурком! Ты зоны не топтал, а я знаю, что это такое!
"Строго он как с сыном, — подумал Колодников, — но, пора останавливать воспитательный процесс".
— Хватит-хватит! — прикрикнул он на «Макаренко». — Где Семин?! Где этот урод!
— Не знаю я! — жалобно вскрикнул Кол. — У Нинки он должен был быть. Но не было его, я заходил после техана! Ну, после техникума…
— Хорошо, тогда где вы убили двух таджиков?
Кол удивился, а так как он был небольшого ума, то высказал свое удивление вслух: — А вы откуда про таджиков знаете?
— Мы все знаем, — приободрил его Колодников.
— Ну, около болота, как раз за домом Жука.
— Это на выезде из города в сторону ЦЛК? — понял Колодников.
— Да.
В этот момент в двери кабинета просунулась лысая голова Алексей Шаврина. Колодников прекратил допрос и подошел к нему.
— Семы нигде нет, я оставил у Нинки Гараева пару автоматчиков, еще двое ждут его дома.
— Хорошо, — Согласился Андрей, и сказал так, чтобы слышал его только Шаврин. — Съезди на ЦЛК, узнай там, не пропадали ли у них этой ночью два таджика.
Шаврин отбыл, а Колодников вернулся к двум представителям одной семьи.
— Ну, что ж, с таджиками мы разобрались. А кто резал тех двоих около трансформаторной будки?
Уже по тоскливому взгляду Колокольникова-младшего он понял, что сейчас тот скажет все.
Шаврин доехал до цеха лицевого кирпича за три минуты, еще через две он вошел в кабинет начальника цеха. Показав свои корочки, он спросил его: — Скажите, у вас работают в цехе таджики?
— Да, с каждым месяцем их все больше. Работа у нас тяжелая, контингент большей частью специфичный, в основном судимые да алкаши. А эти пашут как черти, ни на что не жалуются, не пьют. Для них любой заработок сейчас манна небесная.
— А сегодня утром на смену вышли все таджики?
Начальник пожал плечами.
— Да, бог его знает. Вчера у нас была зарплата, так что сейчас, как в песне: отряд не заметил потери бойца. Работаем, не впервой.
— А точнее у кого можно узнать?
— У мастера, Владиленыча. Он внизу в цехе. Вы его сразу узнаете, здоровый такой.
Шаврин спустился в цех, его сразу обдало теплым, перегретым воздухом, едким запахом сухой, глинистой пыли, и перегретого масла. Но больше всего угнетал жуткий грохот, доносящийся от огромных, бешено вращающихся механизмов транспортеров. Алексей прошел чуть
— Сашка, давай быстрей, рамки подавай! — рявкнул он так, что перекрыл своим голосом грохот механизмов.
"Точно мастер", — решил Шаврин.
Алексей подошел ближе тронул богатыря за плечо. К нему повернулось красного цвета широкое лицо с чапаевскими усами.
— Что надо? — спросил он не очень приветливо.
— Майор Шаврин, уголовный розыск, — стараясь перекрыть грохот, представился Алексей. — Где нам можно поговорить?
— Пошли ко мне, — буркнул здоровяк. На ходу он представился. — Меня зовут Максим Владиленович, отчество по имени отца: Владилен — Владимир Ленин.
В комнате со скудной мебелью и безнадежно затертыми обоями он уселся за стол, закурил.
— Ну, что вас интересует? К нам частенько милиция обращается. Контингент у нас еще тот, из зоны в зону транзитом через наш цех.
— Ваша смена работала вчера до двенадцати ночи?
— Да, моя.
— У вас работаю в смене таджики? — спросил Шаврин.
— Двое. Только сегодня они почему-то не пришли.
— Что так?
Мастер пожал плечами.
— Хрен его знает, может, загуляли, может, домой уехали.
Этого Алексей не понял.
— Как это — домой?
— А так. У меня до этого полгода такая же парочка работала: Селим и Махмуд. Только их обучил всему, только все притерлось, начало у них получаться — бах, и нет их. Главное — сегодня на смену приходят те, а завтра приходят на смену эти двое: Ахмед и Сахад. Я говорю: "А те где? Махмуд с Селимом?" Они рукой машут: "Домой уехали". Я говорю, как же так, без расчета, без увольнения? Они талдычат: "Да не надо, мы за них будем работать". И смех и грех. Прямо как в том анекдоте про лису, зайца и медведя.
— В каком анекдоте? — спросил Шаврин.
Владиленыч оживился. По нему было видно, что он большой любитель рассказывать анекдоты.
— А ты не знаешь его, что ли? Тогда слушай. Встречаются по весне лиса, заяц и медведь. Заяц худой, на ногах еле стоит. "Устроился, — говорит, — дурак, на зиму на овощную базу, но там так все строго! За зиму даже морковку украсть не удалось". "А я, — говорит лиса, — устроилась, дура, на птицефабрику, птичницей. Но контроль такой — даже попробовать курятину не удалось". А медведь весь гладкий, жирный, в зубах ковыряется, и говорит: "А я хорошо перезимовал, на стройке". "А что ж там есть то, на стройке то?" — удивилась лиса. "Как что, таджиков. Считай, каждый день по таджику кушал". "И что, никто их не хватился?" "Да, кто ж их там, на стройке считает!"