Заказ на мента
Шрифт:
Он пробирался по лабиринтам умершей стройки, раздумывая, остаться ему ночевать здесь, или поискать место получше, поукромней. Он знал эту стройку, но не любил ее. Тут все было слишком громадно, а он любил малые размеры, там, где можно было свернуться калачиком. В полумраке он увидел, как по дороге, в десяти метрах от стройки снова промчалась патрульная машина, и, недовольно скривился. Пришлось идти дальше, вглубь этого бетонного саркофага. Вскоре в нос ему ударил дым костра. Где-то рядом жгли дерево. Для кого-то это было просто дымом, но он знал, что может скрываться за этим. Семин
— Приятного аппетита, — сказал Семин, присаживаясь у костра. Бомж засмеялся.
— С аппетитом у меня проблем нет, — заявил он, потом показал новенькому банку. — Будешь? Тебе оставить?
Семин хотел есть, но не до такой степени, чтобы из одной банки с бомжом. Этих изгоев времени он не любил, хотя частенько, по его бродяжьей натуре, Семе приходилось с ними общаться. С прошлой пятницы он вообще вывел формулу, что уничтожать бомжей это не только благо, но и его обязанность. За это все остальные должны были его даже благодарить, ведь он очищал мир от отбросов.
— Нет, не надо, — отказался он. — Как тебя зовут?
— Чача.
— Как?! — удивился Семин.
— Чача, — повторил бомж. — Грузинский виноградный самогон. Я как-то пробовал этот божественный напиток, он мне так понравился. Знаешь, пьешь его как обычную водку. Потом голова ясная, настроение как после бабы, а шевельнуться не можешь. Ноги отказывают в первую очередь, потом руки. Сильно мне эта штука понравилась.
После этого Чача откуда-то из-под задницы достал и кинул в сторону Семина еще одну банку тушенки. Тот благодарно кивнул, достал свою финку, и, вскрыв банку, начал есть мясо прямо ножом.
— Мне мать всегда говорила, что есть с ножа нельзя, злым будешь, — сказал Чача.
— Мне тоже так же говорила, только она умерла. Давно умерла.
Сема чуть подумал, достал из внутреннего кармана плоскую, полулитровую фляжку коньяка, открыл ее, выпил с горла половину, остальное передал новому другу. Тот пришел в восторг.
— У-у! «Инстенбург»! Это ж надо, а!
— Допивай, — велел Семин, а сам принялся доедать холодное, волокнистое мясо.
Чача допил коньяк, и его быстро, как всех алкоголиков, развезло.
— Это я тебя хорошо сегодня встретил, а то мне больше стакана денатурата сегодня ничего не перепало, — поделился он своей радостью.
Семин скривился.
— Как вы пьете только эту дрянь!
Чача засмеялся.
— Нет! Тут есть один секрет. Денатурат не надо пить сразу. Сначала в него надо добавить кипяченой воды, пойдет реакция, он станет теплым. Потом зажимаешь бутылку большим пальцем, встряхиваешь, и одновременно поджигаешь спичкой или зажигалкой. Такой получается факел! Ты представить не можешь. По метру! Там отжигаются все сивушные масла, и остается один спирт. После этого пьешь его как водку, и никакого вреда.
Все
— Боже мой! Пистолет, настоящий, табельный «Макаров», тысяча девятьсот пятьдесят первого года постановки на вооружения.
— А ты откуда это знаешь?
— Как откуда, я же все же, офицер, господин капитан.
Он шутливо приложил к голове ладонь.
— Честь имею, капитан Власов, Алексей Семенович.
— Врешь? — не поверил Сема.
— Нет, было-было! Служил, еще в Германии даже служил…
Он что-то рассказывал о жизненных неудачах, приведших его в этот подвал жизни, но Сема его не слушал, а вертел в руках свой трофей.
— А как он работает? — спросил он у бывшего вояки.
— Дай сюда, покажу.
Чача бесцеремонно отобрал у него оружие.
— Смотри, первым делом опускаешь предохранитель вниз, потом передергиваем затвор. Потом взводим курок. И, все, можно стрелять.
— А как его обратно, это…
— А это еще проще. Вот, на предохранитель, и все.
Потом Чача вытащил из ручки обойму, рассмотрел ее на свет, и удовлетворенно кивнул головой.
— Полный комплект, семь патронов, один в стволе. На, учись.
— Значит, снимаем с предохранителя, потом передергиваем затвор…
Чача замахал руками.
— Сейчас уже не надо, патрон в стволе. Так ты его выкинешь зазря. Взводи курок. Все! Можно стрелять.
— Ну, спасибо, — пробормотал Семин, и, направив ствол в лоб своему учителю, нажал на спуск.
Выстрел прозвучал для него неожиданно сильно, так, что он вздрогнул, и невольно выпустил из рук оружие. Но еще убийственно этот выстрел подействовал на Чачу. Тело бывшего офицера так быстро откинуло назад, что, только встав на ноги, и склонившись, Сема увидел на его лбу красную точку пулевого отверстия. Как ни странно, но это убийство Семину совсем не понравилось. Он не почувствовал трепета тела умирающей жертвы. Но зато Семин как-то сразу возомнил себя неуязвимым.
Он подобрал пистолет, поставил на предохранитель, как учил его Чача, сунул его в карман, и шагнул в темноту.
"Ну, теперь мне все по хрену!" — решил он.
ГЛАВА 20
Его до сих пор трясло от всего пережитого, и это же заставило чувства обнажиться до самого предела. Николай не стал сразу выезжать на перекресток, а остановил машину, и, пройдя по дороге метров двадцать, осторожно выглянул из-за забора. В скудном свете одиноких фонарей он сразу увидел одинокую машину с характерной, бело-голубой раскраской, стоящую на перекрестке. Две фигуры рядом, и требовательно поднятый жезл навстречу движущейся с другой стороны дороги машины не оставляли сомнения в том, что это именно милицейский патруль. Николай вернулся назад, закурил трясущимися руками сигарету и развернул джип в другую сторону. Мысли его метались, словно запертые в ведро крысы.