Заказное убийство Сталина. Как «залечили» Вождя
Шрифт:
Ясно, что члены Политбюро при таких обстоятельствах не решились бы на сговор с целью ареста Берии. То, что в действительности произошло с «лучшим другом советской пионерии», скорее всего наиболее верно предполагал Сергей Берия, вспоминавший:
...
26 июня 1953 года отец находился на даче. Я уехал раньше, где-то около восьми, и через час был в Кремле… Часов в двенадцать ко мне подходит сотрудник секретариата Ванникова и приглашает к телефону: звонил дважды Герой Советского Союза Амет-Хан, испытывавший самолеты с моим оборудованием.
После Сталина в стране осталась очень жесткая, профессиональная, честолюбивая и требовательная элита, возглавить которую мог только незаурядный человек. Таких людей было двое – Берия и Хрущев. Между ними и решался вопрос – кто станет новым вожаком. Хрущев оказался хитрее и решительнее, убив Берию первым и легализовав эту акцию через вымышленную историю ареста министра внутренних дел героями войны.
При этом речь идет, заметьте, о Берии, которого, скажем по совести, мало кто в нашей стране сильно любил. Можно ли было обеспечить тайну и избежать утечки информации при попытке организовать заговор и спланировать покушение на Сталина, которого многие люди обожали и ради спасения которого сочли бы за честь пожертвовать жизнью?
Нет сомнения, что о готовящемся на него покушении, о любом недружественном чихе и вздохе Генералиссимусу тут же доложили бы, если не от страха и не из личного интереса, то из любви и уважения. Любая попытка поднять или обсудить «вопрос Сталина», пошутить на «тему Сталина» была бы разоблачена и пресечена.
К тому же, как мы убедились, члены Политбюро являлись вельможами, административная функция которых заключалась только в том, чтобы думать и договариваться. Буквально все их мысли и решения воплощали в реальные дела сотрудники аппарата, госбезопасности и обслуживающий персонал. В этой ситуации заговор членов Политбюро автоматически предполагал наличие широкого заговора, основанного на недовольстве своим положением, в высших офицерских и чиновных кругах. Мог такой заговор сложиться против Сталина?
Ответ очевиден.
Учитывая это, можно однозначно и четко заявить: заговора против Сталина в высших эшелонах власти СССР – не было!
Правильнее говорить о том, что с того момента, как члены Политбюро перестали понимать вождя и осознали необходимость его ухода, они, не сговариваясь, прекратили оберегать жизнь Сталина, оставив вождя один на один с жестокими реалиями высшей власти, с холодной и безжалостной системой, которая вскоре и нанесла по Сталину первый удар.
Кремлевская медицина
Полы паркетные, врачи анкетные…
На Старом Арбате, по адресу: переулок Сивцев Вражек, 26/28, стоит знаменитый в определенных кругах дом с башенкой, в котором располагается Поликлиника № 1 Управления делами Президента России. В «застойные» времена она именовалась Первой поликлиникой Четвертого Главного управления Минздрава СССР, а еще ранее – Лечебно-Санитарного управления Кремля.
Так случилось, что по роду службы своего отца я был «прикреплен» к этому учреждению еще в юности, а затем спустя много лет пришел на Сивцев Вражек уже в качестве «основного прикрепленного».
Несмотря на глобальные изменения, произошедшие за эти годы со страной, здесь, в тихом уголке Старого Арбата все осталось по-прежнему: те же картины на стенах, та же отделка панелями из дуба, а главное – те самые порядки,
Даже и в наши дни в коридорах этого здания можно встретить постаревших «аппаратных волков» начала пятидесятых, которые, как и все старики, любят ходить по врачам.
Основной спецификой в работе кремлевской медицины была и остается особая ответственность, связанная с обслуживанием взыскательного и искушенного «контингента», за промахи и небрежности в лечении которого со стопроцентной вероятностью последуют соответствующие оргвыводы.
Отчетность столь строгая, что «кремлевский» терапевт после приема пациента не просто вписывает корявым почерком несколько слов в его «историю», но и обязан надиктовать в аудиоархив рапорт о результатах осмотра и принятых решениях. Уже почти сорок лет истории болезни пациентов в «кремлевской поликлинике» при помощи пневматической почты передаются из регистратуры непосредственно врачу, чтобы данные медицинских исследований паче чаяния не попадали в руки санитарок, практиканток и иного «не ответственного», праздно любопытного контингента.
Вполне естественно, что присущая всем врачам осторожность, извечная медицинская палочка-выручалочка, выраженная в хитром принципе «не навреди», приобрели в стенах кремлевского Лечсанупра особое значение.
До революции регулярного медицинского обслуживания в России не существовало. Царскую семью от всего, начиная с женских болезней и заканчивая выводом из запоя, лечил придворный лейб-медик. Военных пользовали полковые врачи, чиновников – частнопрактикующие, а всех прочих – врачи земские или вообще никто.
Советское государство, напротив, сразу же взялось за создание системы здравоохранения, том числе в части, касавшейся лечения высших должностных лиц. Это было тем более актуально, что после революции из жизни ушел целый ряд видных деятелей большевизма, здоровье которых было надломлено борьбой с царским режимом. В 1919 году в возрасте 34 лет скончался Яков Свердлов, затем сорокалетний Михаил Васильевич Фрунзе, а следом за ними не старые еще Ф.Э. Дзержинский и В.Р. Менжинский.
Первое время врачи в таких случаях по старорежимной привычке только разводили руками и вздыхали: «Что, мол, поделаешь! Бог дал, Бог взял!» Однако их новых клиентов такой философский подход к работе не устраивал, ибо жили они совсем по другим правилам, твердо веря, что нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять.
После того как в 1936 году умер А.М. Горький, а вслед за ним его сын Максим Пешков, советское руководство решило, наконец, заставить врачей жить и работать по-большевистски, т. е. нести ответственность за результаты своего труда. В марте 1938 года в ходе так называемого Третьего московского процесса по делу о «правотроцкистском блоке» по факту «вредительского лечения великого пролетарского писателя» были осуждены известные московские профессора Д. Плетнев, И. Казаков и Л. Левин.
С этого момента у кремлевских врачей началась «веселая жизнь». Помните, как в фильме «Служили два товарища» Иван Карякин обличал незадачливого киносъемщика, героя Олега Янковского: «Некрасов, беспартиец, происхождением чуждый, вел злые разговоры против революции, и эту пленку он нарочно загубил!» К несчастью, у советской медицинской профессуры, кроме поголовно чуждого происхождения и отсутствия партийности, оказалась еще и «не советская» репутация. Так, профессор Плетнев незадолго до начала процесса был обвинен одной из пациенток в изнасиловании. Пострадавшая гражданка также заявила, что профессор укусил ее.