Заказное убийство Сталина. Как «залечили» Вождя
Шрифт:
В 1946 году Сталин снял с должности Жукова, не дав поставить к стенке Маршала Победы, а в 1952 году он вывел из-под удара В. Молотова, А. Микояна, Н. Власика и Н. Поскребышева.
Безусловно, эти отставки надо понимать не как самодурство диктатора, а как жестокое милосердие того сурового времени. Оно доказывает, что Сталин до последних дней жизни не потерял ясности рассудка и того благородства, которое привело его к революционной борьбе и направило по тернистому пути служения народу.
В этом свете крайне маловероятной выглядит версия о том, что Сталин собирался назначить своим преемником секретаря ЦК Белоруссии Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. Бывший министр сельского
При всем уважении к И.А. Бенедиктову версия о намерении Сталина передать власть Пономаренко выглядит несерьезной. Она как раз отражает стремление найти объяснение тому, отчего Сталин не отдал своих последних распоряжений, не оставил политического завещания и не назначил «душеприказчиков».
Совершенно очевидно, что при отсутствии собственного секретариата Сталин не мог даже просто «разослать» какой-либо документ без ведома Берии, Маленкова и Хрущева. Не имея опоры в силовых структурах, не располагая верной себе охраной, Сталин явно не обладал достаточной властью, чтобы исполнить решение о назначении Пономаренко. Он прекрасно понимал, что Берия, Маленков и Хрущев, «сожравшие» Кузнецова, Вознесенского, Жукова, Власика, Поскребышева, а возможно, и Жданова со Щербаковым, так же безжалостно «сожрут» и всякого другого, кто будет угрожать их власти. Попыткой провести Пономаренко на должность Председателя Совмина СССР Сталин мог только уничтожить, буквально убить руководителя Белоруссии.
Лишившись верного себе окружения, потеряв Жукова, Молотова, Поскребышева и особенно Власика, Сталин – этот старый, мудрый волк, разумеется, не мог питать иллюзий и относительно своего собственного будущего.
Его невероятная жизнь и великая, титаническая борьба подошли к последнему рубежу.
Глава IV ГИБЕЛЬ
Последняя воля Сталина
В феврале 1953 года Сталин вел уже, по существу, затворнический образ жизни. За это время он лишь несколько раз встречался с Берией и Маленковым, однако если раньше члены Политбюро сидели в кабинете у Сталина целыми днями, выходя только для того, чтобы отдать распоряжения по своим ведомствам, то теперь эти встречи продолжались не больше пятнадцати минут.
За весь февраль Сталин даже ни разу не собрал заседания Бюро Президиума ЦК КПСС, как после XIX съезда именовалось Политбюро, чего за все годы своего руководства никогда не допускал. Объяснить такое поведение вождя можно только его ненадлежащим самочувствием, по-видимому, настолько плохим, что он едва мог работать.
Заместитель начальника разведывательного управления МГБ СССР П.А. Судоплатов, видевший Сталина в конце января 1953 года, впоследствии свидетельствовал:
Я был очень возбужден, когда вошел в кабинет, но стоило мне посмотреть на Сталина, как это ощущение исчезло. Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее .
Тем не менее в середине февраля, буквально за две недели до своей кончины, Сталин счел необходимым встретиться с послом Индии в СССР Кумаром Меноном и послом Аргентины Леопольдо Браво, причем с Меноном он беседовал
Строго говоря, протокол не обязывал Сталина принимать послов указанных стран. Это вполне мог сделать в рамках своих полномочий Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Михайлович Шверник. Конечно, личная встреча со Сталиным являлась знаком особого внимания Советского Союза к отношениям с такими важными партнерами, как Индия и Аргентина, однако и в этом случае прием послов вполне допустимо было ограничить кратким формальным разговором.
Неподдельный интерес Сталина к встрече с Меноном и Браво объяснялся тем, что оба они представляли правительства, опиравшиеся в своей работе на новую для буржуазного мира социал-патриотическую идеологию.
После Второй мировой войны современный финансово-монополистический капитализм, заинтересованный в закреплении мировой гегемонии США, узурпировал права на буржуазную идеологию, допуская только одну ее разновидность – неолиберализм.
В начале ХХ века в Германии и Италии была предпринята попытка выработать в рамках капиталистического общества альтернативу неолиберализму. Однако из проводников идеалов народного капитализма германский нацизм и итальянский фашизм быстро превратились в варварские и агрессивные режимы, дискредитировавшие идеи национальной самобытности, защиты внутренних рынков и государственного регулирования экономики.При Сталине Советский Союз не признавал равенства между гитлеро-гестаповским режимом Третьего рейха и теми идеями, на которых он незаконно паразитировал.
...
Можно ли назвать гитлеровцев националистами? – спрашивал Сталин. – Нет, нельзя! На самом деле гитлеровцы являются не националистами, а империалистами… Можно ли считать гитлеровцев социалистами? Нет, нельзя! На самом деле гитлеровцы являются заклятыми врагами социализма…
Надо сказать, что Советский Союз был не единственной страной, не признававшей универсальности неолиберализма.
Одной из первых на это пошла Индия, сумевшая после обретения независимости защититься от массированной попытки экономического вторжения иностранного капитала. Не позволив зарубежным агентам влияния захватить лидерство в области идеологии, Индия отстояла свою национальную самобытность и традиционные ценности, основанные на приоритете семьи, благочестия и патриотизма.
В результате правительство Индийского национального конгресса во главе с Д. Неру смогло в конце сороковых годов осуществить ряд важных мероприятий по укреплению экономической независимости своей страны: в Индии была установлена государственная монополия на производство вооружений, эксплуатацию железнодорожного транспорта и атомную энергетику. Большинство отраслей экономики были объявлены объектами постоянного государственного регулирования. Помимо этого правительство национализировало ряд крупнейших коммерческих банков, а за другими установило строгий контроль.
Суть этой политики, ставшей государственной доктриной развития Индии, президент Джавахарлал Неру определял так:
...
Не сбрасывая со счетов классовые противоречия, мы хотим решить эту проблему мирным путем на основе сотрудничества. Мы стремимся к сглаживанию, а не обострению классовых конфликтов и стараемся привлечь людей на свою сторону, а не грозим им борьбой и уничтожением. Теория классовых конфликтов и войн устарела и стала слишком опасной в наше время…