Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи
Шрифт:
Впоследствии на допросе в СМЕРШе Богданов объяснил свое поведение так: «Я пришел к выводу, что при существующих порядках Красная Армия не способна выстоять против немцев».
В начале ноября 1942 года в хаммельбургском лагере был объявлен набор добровольцев в немецкую военно-строительную организацию. Богданов занял должность начальника штаба школы, готовящей из советских военнопленных хозяйственных и технических специалистов для этой организации. Школа располагалась неподалеку от Минска, в местечке Борисов, слушатели имели возможность общаться с местными жителями. Общение давало
В первых числах июля 1943 года к Богданову заглянул недавний выпускник школы старший лейтенант Андреев и сказал, что с Богдановым хотел бы повидаться один человек.
Встреча произошла 10 июля. Человек с незапоминающейся внешностью передал Богданову письмо от Федорова и Феденко и сообщил, что они перешли к партизанам. На следующую встречу пришли оба майора, предложившие Богданову наладить связь с партизанским отрядом.
15 июля Федоров отвел Богданова в один из домиков поселка Ново-Борисов. Вышедший к ним человек назвался представителем Москвы, сказал, что его зовут Иваном Григорьевичем Пастуховым. Он – майор госбезопасности и руководит партизанской борьбой в районе Минск – Борисов. После обстоятельной беседы Пастухов предложил Богданову оказать помощь в борьбе с немцами.
Представителя Москвы особенно интересовал вопрос о связях Богданова с Власовым, от имени которого на оккупированной территории и над боевыми порядками Красной Армии распространялись листовки о создании из советских военнопленных «Русской освободительной армии» (РОА).
Богданов пояснил, что знает Власова по совместной работе с конца 20-х годов, что они всегда хорошо относились друг к другу. В ответ на вопрос: «Почему Власов переметнулся в немцам?» – Богданов недоуменно развел руками.
Предложение Пастухова он принял без особых колебаний. Не смутила Богданова и поставленная зачача – наладить контакт с Власовым, вступить в РОА и либо дискредитировать Власова и принять на себя командование РОА, либо ликвидировать Власова.
Предложение было принято. Богданов дал подписку о сотрудничестве с органами советской госбезопасности и получил псевдоним «Гвоздь».
Шло время, отношения между Богдановым и Пастуховым становились все более и более доверительными. Богданову удалось договориться с начальством о кратковременной поездке в Берлин для решения вопросов о снабжении школы и использовании ее выпускников. Пастухов дал ему несколько тысяч немецких марок и сообщил, что для устранения Власова желательно использовать яд, который передаст связник.
30 августа 1943 года Богданов встретился в Берлине с Власовым. Позднее Богданов показал, что Власов высказал мнение об окончании войны в 1946 году при полном истощении Германии и СССР, что приведет в обеих странах к возникновению гражданской войны. Вот тогда он, Власов, и проявит себя в полной мере, возглавив ту сторону, которая будет бороться против существующего в СССР строя.
«В период гражданской войны нужен человек, который „встав на бочку“, произнесет несколько слов и поведет
20 ноября 1943 года, после принятия присяги на верность фюреру Адольфу Гитлеру, Богданова зачислили на положение рядового в офицерский резерв так называемого «Восточного батальона пропаганды особого назначения». Оклад был установлен по 16-й категории, 10 марок в декаду, но через месяц его увеличили до 4-й категории – 60 марок.
Первая часть задания майора госбезопасности Пастухова была выполнена. На самом деле Пастухова звали Лопатиным, и был он генералом.
В Дабендорфе собирали тех, кто присоединился к Власову. Здесь была школа пропагандистов, под командованием бывшего начальника оперативного управления штаба Северо-западного фронта генерал-майора Трухина, офицерский резерв, где главенствовал бывший начальник Либавского училища береговой обороны генерал-майор Благовещенский. Секретарем комитета числился бывший начальник штаба 190-й армии генерал-майор Малышкин. Сюда же входила и группа обеспечения Власова, именуемая также его канцелярией.
Особой роскоши не чувствовалось – сам Власов получал в декаду 140 марок, как немецкий фельдфебель. Примерно столько же получали Малышкин, Трухин и Благовещенский.
Богданов получал еще меньше, зато свободного времени было предостаточно. Однако возможностей для встреч с Власовым почти не стало.
В январе 1944 года Богданов получил от Благовещенского приглашение войти в состав инспекционной группы, созданной в батальоне для контроля за работой выпускников школы пропагандистов, которые агитировали советских военнопленных присоединяться к Власову и помогать немцам.
Одна из основных задач – выяснение отношений, существующих между пропагандистами и администрацией лагерей для военнопленных, и их всемерное налаживание. Однако вмешиваться в действия администрации категорически запрещалось. В беседах с советскими военнопленными надлежало пояснять, что ужасные условия содержания их в лагерях объясняются тем тяжелым положением, в какое попала Германия в ходе войны.
15 января 1944 года Богданов в сопровождении немца выехал в лагеря для советских военнопленных, расположенных вблизи городов Гамбург, Шлезвиг, Киль и Любек.
Незадолго до отъезда, в конце декабря 1943 года, к Богданову подошел известный ему еще по хаммельбургскому лагерю майор Иван Евстафьев. «Привет, Гвоздь», – сказал он, назвав псевдоним Богданова, полученный от «Пастухова»-Лопатина.
Евстафьев сообщил, что он агент советской госбезопасности, имеет такое же поручение, что и Богданов, – уничтожить Власова, но возможностей для этого у него нет. «Теперь вся надежда на тебя», – сказал Евстафьев, передавая Богданову яд.
Богданов ответил, что использовать яд невозможно – к кухне у него доступа нет, а за столом у Власова если он и бывает, то не один.