Закипела сталь
Шрифт:
— Кислотой травила, чтобы видимость чесотки придать. Гитлеровцы ее, как огня, боятся. Ни один не подойдет. А как сейчас врачи помогают! Раньше к ним люди ходили от болезней лечиться, а теперь — болезни получать. Многие щелочь себе под кожу впрыскивают. Язва образуется, похожа на сибирскую. Табак, пропитанный маслом, курят — способствует сердцебиению, как при пороке. На что угодно люди идут, лишь бы не угнали.
Валя рассказала Крайневу обо всех городских новостях. Услышав историю с похоронами начальника полиции, Сергей Петрович рассмеялся, расспрашивал о деталях и снова смеялся.
— У меня ваша
— Фотография? Откуда?
— Сашок подарил. Шел затемно на работу, увидел объявление, на нем снимок ваш. Не поверил своим глазам. Подошел ближе — читает: за сокрытие вас — расстрел, за поимку — премия. В пятьдесят тысяч марок оценили фрицы буйную… — Валя порывисто обхватила руками голову Крайнева, прижала к себе.
Хотелось так много сказать Сергею Петровичу, найти какие-то особые, ласковые и любящие слова, но, как назло, все слова пропали. Сергей Петрович слышал, как бьется сердце девушки, неровно, с перебоями.
— Плохи мои дела, — заговорил он. — И так в городе многие меня знают. А теперь, значит, и носа не высовывай.
— Да, придется отсиживаться здесь. Андрей Васильевич запретил выходить. — Валя произнесла эти слова тоном, не допускающим возражений, и, вспомнив наказ Сердюка, по-деловому спросила: — Большое это подземное хозяйство?
— Очень большое, — ответил Крайнев. — По этим каналам спускалась вода, охлаждавшая агрегаты в доменном цехе, мартеновском и в прокате. К каждому цеху можно пройти по этим каналам. Имеется подземный тоннель, по которому когда-то предполагали подавать чугун из доменного цеха в мартеновский, и большой бетонный зал.
— А он для чего?
— Обнаружили его в июле прошлого года. Когда рыли котлован для фундамента спеццеха, наткнулись на бетонную плиту. Пробили ее и увидели огромное пустое помещение. Только один старый рабочий знал о нем. При бельгийцах там была секретная лаборатория. Из каждой партии рельсов один рельс через отверстие бросали туда и испытывали. Если рельс был хороший, то партию предъявляли заказчику без всяких хитростей, если партия оказывалась бракованной, заводчики сдавали ее жульнически. Вале вдруг стала понятной мысль Сердюка.
— А план этого хозяйства можно составить? — спросила она.
— План? — Крайнев подумал. — Конечно, можно. Кропотливое дело, но можно.
— Завтра Саша передаст все, что нужно, и придется заняться этим. Таково задание Сердюка.
— Хорошо, — согласился Крайнев. — Но для чего это?
— Для чего — будет ясно позже, — уклонилась от ответа Валя.
— Не веришь?
— Ну что ты, Сережа! — вырвалось у Тепловой. Она смутилась, но повторила снова: — Что ты, Сережа! Если тебе не верить, так кому же?
Замолчали. Крайнев встал; дошел до конца тоннеля, посмотрел на небо. Скованная холодом молодая луна, обессилевшая, тусклая, склонясь набочок, уходила в тучу, казалось, отогреться. Предрассветный ветерок пахнул в лицо колким морозцем.
— Валюша, тебе пора, — сказал Крайнев, вернувшись, и нежно обнял девушку.
Вскоре фигура Вали затерялась между нагроможденных шлаковых глыб. При мысли, что она бредет в туфлях по глубокому снегу, Крайневу стало нестерпимо холодно.
4
Начальник гестапо
Так же безразлично Штаммер взглянул и на приложение к письму, в котором сообщалось о выделении для агентуры пятисот литров водки, двухсот килограммов сахару и тысячи пачек табаку.
Поощрять было некого. После ликвидации подпольщиками резидентов и расклейки листовок с фамилиями агентов вербовка стала почти невозможной. Официальный аппарат гестапо состоял из надежных, проверенных сотрудников — им бы только работу. Но что они могут сделать без агентуры.
Свое восстановление в должности Штаммер сначала воспринял как прощение, а теперь понял, что после такого провала это худшее из всех возможных наказаний.
Начальство прислало ему в помощь четырех агентов, успешно окончивших школу шпионажа, террора и диверсий ОУН [1] . Это заведение, находившееся в Берлине на Мекленбургштрассе, 75, готовило агентуру из украинских националистов. Но присланные агенты пока не оправдали надежд. Они целыми днями просиживали в кабачках, непрестанно требовали денег на спаивание, уверяя, что в душу русского человека лучше всего проникнуть, когда он пьян. Правда, они ежедневно присылали донесения — в кабачке обязательно кто-нибудь ругал гитлеровцев.
1
ОУН — объединение украинских националистов.
Штаммер сажал провинившихся в лагерь без всякого воодушевления. Он знал, что недовольных можно искать проще и без особых затрат. Не ругающие «новый порядок» нужны были Штаммеру, а борющиеся с ним. Вот их-то как раз и не удавалось выявить.
Много хлопот доставила Штаммеру шифрованная радиограмма из области. В ней категорически предписывалось обнаружить в городе женщину в сером демисезонном пальто, с очками в железной оправе и плетеной кошелкой, установить, с кем она будет встречаться, пока не задерживать, а в случае выезда в другой город, незаметно сопровождать и там передать наблюдение за ней местной агентуре. В радиограмме подчеркивалась исключительная важность операции.
У полицаев немедленно сняли нарукавные повязки, сотрудников аппарата гестапо, переодетых в штатское, разослали по городу. Из области каждый час запрашивали о результатах поисков, и Штаммеру уже надоело докладывать об их безуспешности.
На третий день начальник полиции сообщил, что одному полицаю удалось выследить женщину. Она заходила в ремонтную мастерскую по Ратной улице, 16, которую содержит некто Пырин, пробыла там около часа и направилась на железнодорожную станцию. Здесь выяснили ее имя, отчество и фамилию, подвергнув проверке документы всех находившихся на станции людей. Дальнейшая слежка за ней поручена железнодорожной полиции.