Заклейменный
Шрифт:
Мы с отцом смотрели друг на друга. Он на меня – с брезгливостью, я на него – равнодушно. Потому что часто повторяемая директива: «Никогда не показывай своих чувств. Это слабость» имела силу приказа. Вот я и не показывал: ни ненависти, ни отвращения.
– Вчера приезжал Старик, – сказал отец, презрительно выплевывая слова. – Он считает, что тебя следует отправить в школу.
Мое лицо не дрогнуло. Не из-за запрета на эмоции, просто я не мог допустить, чтоб он увидел мою радость. Но внутри я ликовал. Неужели это правда?! Я выйду из этого опостылевшего дома! Я снова увижу людей – много людей. Услышу их голоса. Живые теплые голоса… Я не буду больше один!
– Вот как? И в какой класс я пойду? – спросил я безразличным
– Твои учителя говорят, что ты сумел за восемь месяцев не только нагнать три пропущенных года, но и уйти вперед. Старик считает, что ты можешь сдать экстерном экзамены за всю младшую ступень и поступить сразу на первый курс средней школы.
Я пожал плечами. Дедушка прав. Все, что я мог делать в заключении – это учиться и тренироваться. Забить голову, измучить тело. Чтобы не думать. Чтобы не чувствовать. Чтобы не сойти с ума.
– Экзамен через три дня. Я надеюсь, ты сдашь его на отлично.
– Зачем надеяться? Ты прикажи, – не выдержал я.
– Прикажу, если понадобится, – сказал отец ледяным тоном, а потом вдруг вздохнул – почти по-человечески. – Нель, ты думаешь, мне доставляет удовольствие держать собственного сына, свою плоть и кровь, в положении раба? Ты сам выбрал этот путь. Я же все жду, что от неизбежного подчинения приказам мы перейдем к сотрудничеству…
– Не дождешься.
– Дождусь. Ты – Натаналь! Мы рождены, чтобы властвовать. Это сильнее твоих детских выходок, сильнее всей той дури, которой ты нахватался за время своих… хм… странствий. Когда ты станешь старше, ты поймешь. А пока – что ж, придется обращаться с тобой, как ты того заслуживаешь. Как с рабом.
– С рабом… – повторил я. – Кто из нас больший раб, отец? Я, вынужденный выполнять любой твой приказ из-за Печати Повиновения на моей ауре? Или ты, не смеющий сопротивляться воле дедушки безо всякого клейма? Мнишь себя господином, но всегда был пешкой в его руках. «Рождены, чтобы властвовать» – так? Знаешь, это даже не смешно…
Лицо отца оставалось привычно непроницаемым. Потом он улыбнулся одними губами.
– Старик прав: в будущем из тебя выйдет хороший Главный Королевский Прокурор. Но не стоит тратить на меня свое красноречие, – он развернулся и пошел к двери. Остановился на пороге, сказал, не оборачиваясь:
– Кстати, о приказах. Я приказываю тебе посещать школу Марры, не пропуская занятий. Приказываю тебе после окончания уроков возвращаться домой. Я хочу, чтобы ты был лучшим из лучших, сынок. Это тоже приказ.
В столичной полной школе Марры, названной так в честь богини богатства и процветания, учились дети высших чиновников, придворных, богатейших купцов и землевладельцев. Те, кто «рожден властвовать», выражаясь словами моего отца.
Я окинул взглядом класс. Мальчики старше меня в среднем года на два. Некоторые из лиц знакомы. Вон один из моих кузенов – Нерин Натаналь, сын дяди Норрика, Главного Королевского Казначея. А на первой парте – отпрыск герцога О’Кридиона, тоже можно считать, родственник – моя сестра три месяца назад вышла замуж за его старшего брата. Я помню эту свадьбу – мне тогда милостиво позволили присутствовать на церемонии бракосочетания, такого важного для нашей семьи. Удельные владения О’Кридионов окружают стратегически важный Онский залив, который дед давно хотел превратить в базу военного флота. «Этот союз будет способствовать процветанию королевства!» – кричали гости. Ну да, конечно… И у войны, и у супружества одна суть – это лишь сделка. Есть в этом мире хоть что-то, кроме сделок?
– Позвольте вам представить, господа – ваш новый товарищ Нель Нориан Натаналь, – голос учителя звучал суше знойного ветра. Ну и ладно.
Я посмотрел на ребят и улыбнулся самой дружелюбной улыбкой. Встретился с их взглядами… И моя улыбка заледенела. Ну да, а чего я ждал? Это же Марра! Лица у мальчиков,
– Прошу вас, господин Натаналь, садитесь, – учитель показал мне на парту у стены. Недалеко от братца двоюродного. Под присмотр, значит. Ну-ну.
– Итак, господа, вы сможете познакомиться с новичком на перемене. А сейчас продолжим урок. На прошлом занятии я просил вас подготовить анализ трехстороннего договора «О мире и сотрудничестве» между нашим королевством, Орынским ханством и республикой Бора. Прошу сдать ваши работы, господа.
Значит, вот что они проходят в своей средней ступени? Может, мне следовало сдать экстерном экзамены и за этот год обучения? Анализировать подобные документы я умел еще до того, как сбежал из дома. Трудно не научиться, наслушавшись разглагольствований старшего брата Норга, которого с рождения готовили к карьере дипломата. Стань лучшим из лучших – приказал отец. Что ж, думаю, выполнить этот приказ будет проще, чем многие другие.
На перемене никто из одноклассников не поспешил со мной знакомиться. Братец Нерин демонстративно обернулся к соседу справа. Ну что ж, я не гордый. Сам заговорить могу, язык не отвалится. Я бы сейчас с кем угодно заговорил, лишь бы убедиться, что кругом живые люди.
– Добрый день, сударь, – повернулся к соседу с задней парты. – Вы – сын суперинтенданта Дронта, если не ошибаюсь…
– Не ошибаетесь, господин Натаналь, – ответил тот равнодушно. – Вам что-то угодно?
– Да. Хотел узнать побольше о школе, о классе… Вы все вместе с младшей ступени учитесь?
Одноклассник смерил меня презрительным взглядом, словно ледяной водой окатил. Но ответил сдержанно:
– В основном, да.
Такой ответ не предполагает продолжения беседы. Но я спросил опять – уже назло:
– Значит, я – единственный новичок?
– Значит, да.
Опять короткий ответ. Как пробить эту стену? И стоит ли ее пробивать?
– Простите, как к вам обращаться – «сударь» или «миледи»? – едкий голос заставил меня обернуться. Трое одноклассников стояли возле меня. Остальные делали вид, что заняты своими делами. Вопрос задал долговязый блондин. Сын барона фор Гаттенбарга, владельца крупнейших медных рудников. Я видел его среди прочей знати на свадьбе сестры. Отец говорил, что Гаттенбарги – выгодные партнеры, поэтому с ними следует быть любезным. И эта фраза тоже имела силу приказа. Поэтому я ответил с самой дружелюбной улыбкой:
– Не понимаю, о чем вы говорите, господин баронет.
– Я говорю, что ты на девчонку похож. Такое милое личико и длинные волосы… Вот я и спрашиваю – может, с тобой следует обращаться, как с девчонкой? – Гаттенбарг ухмыльнулся под угодливое хихиканье своих приятелей.
«Похож на девчонку»! От этих слов у меня руки в кулаки сжались. Сказал бы такое кто-то из моих прежних знакомых – сразу бы с разбитым носом оказался. Но здесь Марра, а не рыночная площадь и не портовые закоулки… Здесь нельзя выражать эмоций. Здесь следует быть любезным с «выгодными партнерами семьи». Поэтому я продолжил улыбаться – как ни в чем не бывало.