Заклеймённый
Шрифт:
Закрывая дверь комнаты, она услышала резкий голос:
– И что ты забыла в комнате Кэтрин? – Клео хищно уставилась на нее. – Хотела что-то украсть?
– Я искала уборную. – Сказала Беверли первое, что пришло на ум.
– И ты думаешь, я тебе поверю? – Клео подошла ближе и больно схватила девушку за предплечье. Ее каменные пальцы, тонкие и сухие, словно клещами впились в кожу.
– Мне совершенно все равно, поверишь ты мне или нет. – Рявкнула Беверли, все больше ненавидя эту девицу и пытаясь высвободиться.
–
– Господь в помощь. – Тихо ответила Беверли и выдрала свою руку, на которой остались мерзкие синяки. – Однако тебе это не поможет заполучить того, о ком мечтаешь!
Беверли не стала дожидаться ответа и стремительно ринулась к лестнице, ощущая, как бедное сердце трепещется в груди.
Когда она возвращалась в гостиную, неприятное ощущение не покидало ее. Даже, несмотря на неприятную встречу с Клео, все прошло слишком просто, слишком легко. Недоброе предчувствие неумолимо стучалось в душу, напоминая, что у нее не случается все так гладко. В тот момент она даже не осознавала, насколько была права.
Она вошла в гостиную и отыскала глазами мистера Баркли, который словно ждал ее появления. Девушка кивком головы указала ему на входную дверь, призывая скорее покинуть это место. Однако ее желанию не суждено было сбыться. Голос хозяйки прервал веселье.
– Господа! Я обещала вам сюрприз и не буду затягивать. – Мадам Люмье посмотрела прямо на Беверли и пригласила ее подойти ближе. Тяжелыми, будто налитыми железом ногами девушка двинулась к ней. – Как вы знаете, в моем заведении есть правило, которое гласит, что вновь прибывшие девушки в первый свой день не принимают участия в наших весельях. – По комнате прокатился легкий неодобрительный гул, а сердце Беверли снова отчаянно дрогнуло. – Но! Сегодня, в честь праздника, я меняю это правило! И даже больше.
Пауза в словах женщины заставила Беверли похолодеть от страха. Ей казалось, что каждый волосок на ее теле встал дыбом и заледенел.
– Я предлагаю организовать Аукцион! – Одобрительные крики, свист и смех, взорвали помещение, а Беверли смотрела лишь в обезумевшие от тревоги глаза мистера Баркли. – Я позволю Беатрис подарить свои ласки тому, кто предложит большую цену!
Глава одиннадцатая, в которой маленькая леди осознает, что теряет себя…
Беверли вцепилась руками в спинку ближайшего кресла и ощутила, как ноги ее подкосились. Кровь хлынула к окаменевшему от страха лицу.
«Аукцион?! И предметом торгов стану я? Точнее мое тело… Нет, не может этого быть. Это какое-то недоразумение…Все это не со мной…Это просто сон…» - девушка сильнее стискивала
– Я выведу вас отсюда, моя маленькая леди, обещаю. – Тревожный шепот раздался за спиной, и девушка почувствовала касание теплых пальцев к своей пояснице. От этого легкого прикосновения стало немного легче. Она не одна. Она верила, что Сайрус что-нибудь придумает.
– Итак, господа! – Продолжила мадам Люмье. – Всех, кто хочет принять участие в аукционе, прошу выйти вперед и мы начнем.
Мистер Баркли убрал свою руку со спины Беверли и тоже направился в центр комнаты, бросив ободряющий взгляд напоследок.
– Нет, нет, мой дорогой. – Хозяйка остановила Сайруса на полпути. – Поскольку Беатрис ваша протеже, вы не можете участвовать в торгах.
Новая волна страха прокатилась по спине мурашками и Беверли поняла, что пропала. Она осознавала, что это был единственный шанс спасти ее без скандала. Если мистер Баркли применит магию или силой уведет ее отсюда, вечер может пойти по совсем другому сценарию и кто знает, сможет ли мистер Икс выполнить то, что им так необходимо. Все это сразу станет напрасным и ненужным. Она смотрела в глаза мистера Баркли и понимала, что он тоже осознает это. Сайрус отчаянно искал выход. Как бы он не злил ее, как бы не раздражал, но в одном она была точно уверена – он не отступит.
– Начнем с тысячи суинов. – Сказала мадам Люмье, и Беверли чуть было не поперхнулась. Тысяча суинов это огромные деньги, на которые ее семья могла бы прожить целый месяц.
Первая поднятая рука, принадлежала мистеру Глоустону, и это не удивило девушку. Дальше руки поднимались одна за другой, а Беверли пребывала, будто в оцепенении, не слыша ничего вокруг. Она продолжала цепляться за спинку кресла, как за спасительную соломинку, но даже это не могло спасти ее от паники, нарастающей в груди.
– Двадцать тысяч, господа! – Восхитилась хозяйка, видимо сама не ожидая такого интереса.
После двадцати пяти тысяч энтузиазм заметно поубавился, мужчины стали выходить из борьбы, а Беверли видела в этом лишь приближение страшнейшей минуты, когда ей придется сопроводить кого-то из них в комнату. Бледное лицо мистера Баркли немного повеселело, что оставляло ей хоть какую-то надежду на то, что у него созрел план.
– Двадцать семь тысяч, господа, кто предложит больше? – Мадам Люмье выглядела победителем, похоже, ничуть не сожалея, что отступила от собственных правил. – Ну же, мистер Глоустон! Вы сдадитесь?