Заклинатель четырёх стихий
Шрифт:
— Закрыто, подумал Штирлиц, — Эдик процитировал концовку старого анекдота и, поморщившись, потёр ушибленное место, — Ключи надо искать, однако.
Луч фонаря осветил новый участок коридора, и угловатая тень сломала стройный дверной ряд.
— Чего-то новенького! — парень даже присел от неожиданности.
Рука легла на рукоять охотничьего ножа. Так себе защита, прямо сказать. Больше для самоуспокоения. Преодолевая волнение, на цыпочках, почти не дыша, Эдик подбирался к источнику непонятной тени. Этим источником оказалась боковая арка с выступающей, грубо выделанной из того же камня, окантовкой.
Становится всё интереснее и интереснее. Штаны бы сухими сохранить от таких интересов. Эдик решительно выдохнул и начал спускаться. Трудно сделать самый первый шаг. Все последующие легче даются. Ступеньки закручивались раковиной улитки, было тесно и приходилось пригибаться, чтобы не врезаться головой обо что-нибудь неподходящее. Хорошо хоть, что не сильно глубокий переход был. Эдик всего четыре витка успел насчитать.
Спиральная лестница закончилась в небольшом холле перед единственной приоткрытой дверью с торчащими в ней ключами. Вот это действительно неожиданно. Наглядный пример овеществления мысли. Эдик застыл на последних ступенях пролёта. Что бы кто ни говорил, но в подобных ситуациях всегда страшновато. Иногда до медвежьей болезни. Но поскольку туалетной бумаги с собой не было, остаётся один вариант. Эдик сделал последние шаги и решительно потянул за металлическое кольцо. Пронзительный скрип противно резанул по нервам, заставив стиснуть зубы. Дверь тяжело подалась и распахнулась, звякнув связкой ключей в замочной скважине.
Приключения продолжаются. Парень в ожидании чудесных открытий заглянул внутрь комнаты.
Глава 2
— Твою же мать, да когда вы уже закончитесь, наконец! — Эдик в сердцах выругался и еле сдержал позыв к позорному бегству.
Фонарь осветил кости в истлевшем балахоне. Скелет сидел на высоком стуле, распластавшись грудью на широкой столешнице длинного стола. Голова, теперь уже череп, упёрлась лбом в кипу исписанных свитков. Костяшки пальцев правой руки продолжали сжимать большое гусиное перо. В затылке торчало охвостье арбалетного болта.
Адреналин хлынул в кровь, сердце бешено заколотилось, руки судорожно сжались. Правая на рукояти ножа, левая чуть не раздавив телефон. Встреча с этим мертвецом прошла хуже, чем с десятками до него. Наверное, сказался общий антураж. В закрытых пространствах, вообще всё воспринимается по-другому, тем более глубоко под землёй. В голову опять влезли фараоны со своим проклятьем. Всё, что Эдик, когда-либо читал, слышал или смотрел о древних находках и археологах, реальные факты или художественный вымысел, выплыло из закоулков памяти и перемешалось в безумный клубок. Пришлось даже несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы унять сердцебиение.
— Хм, а пахнет, как на дедовом сеновале, — аромат сушёных трав защекотал в носу, когда Эдик смог заставить себя зайти в келью и осмотреться, — а тут народ, похоже, неленивый жил.
Вытянутая прямоугольная комната без окон, была так же вырублена в камне, как и всё ранее увиденное. Страшно было даже представить, какое количество горной породы пришлось сначала выдолбить, а потом
Вдоль двух стен стояли деревянные стеллажи в потолок, ломившиеся от книг, свитков и манускриптов разной толщины. Около третьей стоял длинный стол, заставленный всевозможными колбами, ретортами и пробирками. Была даже оборудована вытяжка, жестяной воронкой торчащая из отверстия в стене. Над столом по всей его длине расположились навесные полки с банками, бутылками и коробками разнообразных форм и размеров. С потолка свисали вязанки засушенных растений. Всё было покрыто густым слоем пыли и обильно уткано пыльной же паутиной.
— Алхимик, наверное, был. А может и колдун вовсе, — Эдик громко озвучил свои предположения, больше для того чтобы услышать свой голос. — Кто же его так приголубил?
Разговаривая сам с собой, Эдуард пытался разогнать гнетущую тишину и успокоить разгулявшиеся эмоции.
— Я прямо археолог какой-то, — луч фонаря двинулся по часовой стрелке — самозваный археолог принялся за детальный осмотр содержимого стеллажей.
— Осталось решить какой. Чёрный или белый, — Эдик улыбнулся своей немудрёной шутке и повернулся к выходу.
— Египетская сила… — сложное ругательство захлебнулось от боли в затылке, которым он треснулся об стойку, отпрыгнув от атакующего чудовища.
Стеллажи закачались от удара, с полок посыпалась пыль, свитки и книги. Тяжёлый фолиант добавил разнообразия в болевых ощущениях, увесисто шлёпнувшись на макушку. Парень сжался в комок, закрыл голову левой рукой, правой пытаясь вытащить нож из ножен. Ноги беспомощно заелозили по ставшему вдруг скользким полу, в попытке уползти как можно дальше.
— А-а-а-а-а! — в ожидании разрывающих плоть зубов и когтей нервы натянулись в струну. В голове забилась мысль о полном и безоговорочном фиаско, выраженная одним нецензурным словом из шести букв. Эдик зажмурился.
И ничего не произошло.
Совсем ничего. Ни зубов, ни когтей, ни безоговорочного фиаско.
— Я больше не хочу быть археологом, — едва смог вымолвить Эдуард, осторожно открывая один глаз. — Особенно чёрным.
Он открыл второй глаз, поднялся, отряхиваясь, и мстительно пнул упавшую ему на голову книгу. После чего уставился на причину пережитого ужаса.
Прямо над дверью, на подвешенных к потолку струнах, висело чучело воплощённого кошмара, состоящего, казалось, из огромной пасти с неимоверным количеством зубов и мощных лап с длинными и острыми когтями. Неизвестный таксидермист смог до малейшей детали передать всю ярость и мощь атаки неведомой твари.
— Вот же зараза, чуть не оконфузился, — прозвучало как комплимент неизвестному мастеру.
Эдик, на всякий случай провёл ладонью по джинсовой ткани штанов, попутно пытаясь подавить в себе желание сломать этому умельцу руки. Такого зверя Эдуард не видел даже в интернете. И близко похожего ничего припомнить не смог. Известные ему хищники с подобным чудовищем рядом не стояли. Самая уродливая гиена выглядела милым ухоженным шпицем по сравнению с тем, что висело под потолком.