Заклинательница зла, или Пакости в кредит. Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы (сборник)
Шрифт:
Самойлов позвал ее, но она не желала просыпаться. Тогда он протянул руку, чтобы потрясти ее за плечо, но почему-то не посмел дотронуться и насупился. Стоять и смотреть, как она спит, было нелепо, да и неудобно. Поэтому он принялся рассказывать, что успел узнать. От звука его голоса она и проснулась.
– Машину я заправил и уже подогнал к подъезду, с ней все в порядке, – вещал Самойлов. – Если мы хотим успеть, то должны выехать прямо сейчас. Можешь устроиться на заднем сиденье и досыпать. Завтрак я сложил в сумку.
Глаза
– Я тебе так благодарна, – тихо сказала она.
– Это ты молодец! Ведь надо соображать, под какую машину прыгать, – заявил Самойлов. – Я пойду, а ты одевайся.
Она стояла у подъезда и ждала, пока он уложит сумку. Посмотрев на нее краем глаза, он понял, что ее одежда совсем не подходит для поездки. А уж обувь тем более. И что на него нашло тогда в магазине? Он просто сумасшедший. Сумасшедший, разучившийся контролировать собственные эмоции.
Настя не захотела спать на заднем сиденье. Она достала карту и расстелила у себя на коленях, чтобы подсказывать Самойлову, как правильно ехать.
Утро только занималось, и, выбравшись из Москвы, «Жигули» помчались по шоссе, точно снаряд, наведенный на цель. Видеокассета с рассказом Макара Мерлужина лежала в сумке на заднем сиденье.
Они некоторое время перекидывались фразами, словно подлаживаясь к дороге, потом стали обсуждать все, что узнали во время просмотра кассеты. Сегодня Самойлов гораздо настойчивее расспрашивал Настю обо всем, что с ней случилось за последние дни. Как будто бы раньше он делал это по обязанности, а теперь в нем пробудился подлинный интерес.
– Почему ты не уехала в Финляндию? – небрежно поинтересовался он. – Когда почувствовала опасность, я имею в виду?
– Что толку? – Настя пожала плечами. – Жену Медведовского утопили в Италии. Правда, никакого самоубийства не организовывали. На этот раз сработали под несчастный случай.
– А почему ты не вышла замуж? – неожиданно спросил он.
– Когда? – опешила Настя. – Когда почувствовала опасность?
– Да нет, вообще. Почему ты не замужем?
– А ты почему не женат?
– Я был. Два раза. У меня есть дети. Ну так как?
Настя не нашлась, что сказать. Сама толком не знала, почему так получилось, что она до сих пор одна.
– У меня работа неподходящая, – наконец, заключила Настя. – С утра до ночи я пылюсь в бухгалтерии. А там одни тетки. Мне не с кем даже пофлиртовать, не то что замуж выйти.
– Для флирта работникам даются выходные дни, – не отставал Самойлов.
– Видимо, у меня не только работа, но и характер неподходящий, – вздохнула Настя.
– Уже горячее, – одобрил тот.
– Вообще-то у меня был жених, но я сейчас думаю, как хорошо, что дело не дошло до брака.
– Почему?
– Он меня раздражал. Меня вообще раздражает большинство мужчин, – она покосилась
Самойлов хмыкнул. «Непонятно, сколько он спал, – подумала Настя. – Успел все узнать про теплоход, собрал сумку, съездил за машиной и еще побрился».
На самом деле Самойлов вообще не спал, но он к этому привык и чувствовал себя не хуже, чем обычно.
Они ехали и ехали, километры уносились назад, в серый пасмурный день, и вдоль шоссе стояли дома – бесконечное множество.
– Господи, сколько же на земле людей! – неожиданно сказала Настя.
Самойлов метнул на нее быстрый взгляд и добавил:
– И всем хочется счастья.
Глава 14
Теплоход лежал в темной воде и терпеливо дожидался пассажиров, как старый мудрый пес отлучившихся хозяев. От него исходил особый металлический запах, наводящий на мысль о путешествиях и просторах, раскинувшихся там, за поворотом реки. Настя первой взбежала на борт, почувствовав под ногами гулкую пустоту.
– Все ушли на экскурсию, смотреть «Дивную» церковь, – сообщил ей один из членов команды, вышедший навстречу.
– Я из Москвы приехала, – начала Настя, и тот сразу посуровел:
– Родственница?
– Чья? – не поняла Настя.
– Да так. Я думал – родственница. У нас женщина утонула.
У Насти подогнулись колени, и она некрасиво плюхнулась на одну из скамеек, расставленных вдоль палубы.
– Она записку оставила, – как будто оправдываясь, сказал мужчина. Глаза у него были больные. – Сама за борт прыгнула. Даже не знаем, где точно это случилось. Ее по всей реке теперь ищут. Наташей звали. Говорят, у нее двое детей-школьников.
– Перестаньте, – зло прервала его Настя, и он обиженно замолчал.
Она вытерла рукой влажный лоб и пригладила волосы. Несмотря на близость реки, казалось, что на этой палубе жарче, чем в Москве. Солнце так и липло к воде и ко всему, что плавало в ней.
– Все остальные туристы, говорите, осматривают сейчас «Дивную» церковь? – равнодушно спросила Настя. – А далеко она?
Мужчина объяснил, как найти церковь, и Настя заторопилась. Поджидавший на берегу Самойлов все понял по ее лицу.
– Опоздали? – коротко спросил он, сморщившись, как от кислого.
– Наташа оставила предсмертную записку, – дрожащим голосом ответила Настя. – Поедем к церкви, туристы сейчас там. Хочу посмотреть, не узнаю ли я случайно кого-нибудь из них.
Молча двинулись к машине. Капот раскалился, до него было не дотронуться, а внутри оказалось невыносимо душно. Самойлов рванул с места так, словно хотел загнать внутрь «Жигулей» весь имеющийся в Угличе ветер. Настя некоторое время крепилась, а потом ткнулась носом в колени и заплакала: