Заклинательница зла, или Пакости в кредит. Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы (сборник)
Шрифт:
– Надо было сначала принять душ, – сказал он, раздумывая, не содержит ли вся кассета такие вот полосы.
В это время экран мигнул, и на нем появился Макар Мерлужин. Он посмотрел в камеру и суетливо обтер рот ладонью. Потом приблизил лицо к зрителям и сказал:
– Сева! Я должен по-быстрому все рассказать. Я так вляпался, ты себе не представляешь! Теперь раздумываю, что лучше: удариться в бега или пойти куда следует. Только боюсь, в обоих случаях меня того… уберут.
Он схватил кухонное полотенце и вытер лоб. Судя по всему, он находился у себя
– Ты, Сева, о моей главной проблеме давно знаешь. Я имею в виду Любочку. В ее головке кое-что застряло. Не то, что нужно. В последние полгода она совсем с катушек слетела. Стала неразборчива в связах, «травку» нюхала. И развестись с ней нельзя было – она со злости могла пустить мою жизнь под откос. Я ведь, Сева, чтоб ты знал, уже года два, как беру клиентов частным порядком, без ведома начальства. То есть нарушаю корпоративную этику. Любочка могла сделать так, чтобы босс меня из фирмы выкинул и профессиональную репутацию мою навеки загубил.
В общем, как-то раз, случайно, зашел у меня разговор о… моей проблеме с одним особым клиентом. И он сказал, что все легко решается. За деньги. Понимаешь? Будто бы есть специалисты высокого класса, и никто никогда ничего не узнает. Он дал мне контактный телефон. Сказал, что этот номер рассчитан на один звонок. Я позвонил, и мне просто сказали, как передать деньги.
Макар отвлекся, налил из-под крана воды в стакан и, громко глотая, выпил. На несколько секунд приложил стакан ко лбу и снова наклонился к камере.
– А потом что-то на меня нашло. Какое-то наваждение. Я перестал спать и есть. Я не мог работать. Все думал – как они это сделают? Когда? Будет ли ей больно? Не то чтобы я хотел увидеть… В общем, я стал за ней следить, за Любочкой. Но они, видимо, тоже следили за ней, готовились. И они… они засекли меня.
Макар уткнулся носом в полотенце и на некоторое время замолчал. Настя покосилась на Самойлова – тот выпрямился и теперь шарил рукой по дивану в поисках сигарет. Макар между тем оторвался от полотенца и поднял заплаканное лицо.
– Ох, как я испугался, Сева! Как испугался! Меня на улице взяли, засунули в машину и куда-то привезли. Не то в лабораторию, не то в больницу. Они пристегнули меня к креслу и стали задавать вопросы. Я боялся, что они начнут меня пытать, и все рассказал, как на духу. Я вообще не чаял, что меня отпустят. Но они отпустили, а потом… Потом я узнал, что Любочка умерла.
И теперь, Сева, я чувствую, что надо мной сгущаются тучи. И не понимаю, отчего это. Если бы они хотели убить меня, то вряд ли выпустили бы на свободу, правда? Раз я уже был у них в руках? Ведь так?
Вопрос был риторическим, потому что, останься Сева жив, он все равно не смог бы ответить.
– А они как будто бы, наоборот, доверяли мне. И вот еще что, Сева. Пока я болтался в этой лаборатории или больнице, кое-что подслушал и подсмотрел. И подумал: дай-ка я подстрахуюсь. На всякий случай. Вдруг со мной что? А у тебя в руках хоть какая-то вещь, чтобы торговаться. Ты ведь поторгуешься за меня, Сева,
Теперь информация. Двенадцатого числа, в среду, по маршруту Москва – Нижний Новгород – Москва с Речного вокзала отправляется теплоход. Среди туристов будет некая Наталья Кратова. Это жена небезызвестного Семена Кратова. Ну, ты знаешь: он сейчас в политику полез. Как он начинал – история темная. Но теперь об этом никто не вспоминает. Кроме его жены. У жены на Кратова есть какой-то компромат. Он бы с ней уже сто раз развелся, а она не пускает. Не то сильно любит, не то не хочет менять социальный статус. И компроматом этим его шантажирует. Ну, почти все, как у меня с Любочкой.
Последнее время у них с Семеном страшная напряженка началась. Он обратился к киллерам и отправил ее в турпоездку, чтобы быть подальше от событий. Я сам слышал, как эти типы разговаривали об убийстве. Сказали, подготовят специально для Натальи Кратовой «операцию на воде». Утопят, наверное. И за самоубийство выдадут. Им почему-то важно, чтобы все это не в Москве случилось. Наверное, они уже кого-то таким же образом убрали, а слишом часто один и тот же прием применять в одном месте боятся. На Петровке все-таки головы сидят, а не горшки.
Наверное, они для того, чтобы Любочку убить, тоже операцию разрабатывали. Не знаю, как они это делали, Сева. Любочка предсмертное письмо оставила. Длинное такое, подробное. Для чего? Как она его написала? И буквы такие ровные, красивые. Если бы ее заставляли, она бы так не смогла написать, это ведь ясно, да?
В общем, Сева, вот все, что я хотел тебе сказать. Только еще одно. У этих типов, которые меня допрашивали, на рубашках были вышиты буквы – «КЛС». Не знаю, что это означает. А когда меня отпустили и я приехал в загородный дом, соседка сказала, что рано утром ко мне приезжали какие-то типы на автобусе с надписью «КЛС». Вероятно, это какая-то фирма. Но я ничего не смог выяснить. Впрочем, мне было не до этого.
Я пленку, Сева, оставлю одному мужику, он мне услугу должен. Он не знает ничего, так, проходной персонаж, можешь на нем не циклиться. Если я эту пленку у него лично в оговоренный срок не заберу, он тебе ее принесет. Раз ты ее смотришь, значит, Сева, что-то неладно со мной. Ты займись этим, хорошо? Может, больницу эту поискать или лабораторию? Вдруг они меня опять туда забрали?
Макар исчез так же внезапно, как и появился, и по экрану снова побежали черные полосы.
Самойлов поднял пульт и вытянул вперед руку. Экран погас.
– Ну? – спросил он. – И каким боком тебя это касается?
– Я кое-что видела, – потерянно ответила Настя. – Я видела, как микроавтобус фирмы подъехал к даче Макара Мерлужина. Оттуда вышли люди в комбинезонах и вошли в дом. Это я – та самая соседка.
– И? – напряженно спросил Самойлов. – Что эти типы делали в доме у Мерлужиных?
– Они начали обыскивать Любочкину спальню. Они делали это так тщательно! И все были в перчатках. Кажется, они заметили, что я на них смотрю. Послали одного типа проверить. Но я сделала вид, что сплю.