Заклинательница зла, или Пакости в кредит. Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы (сборник)

Куликова Галина Михайловна

– То есть это я сама себя втянула в историю? – прежним насмешливым тоном уточнила она.

– Нет, конечно, если бы нам не надо было следить за Макаром…

– Послушай, пока не забыла: а зачем люди из «КЛС» обшаривали Любочкину спальню?

– Думаю, они проверяли, не оставила ли она каких-нибудь записей, касающихся Ясюкевича и его методики «Сожги неприятности». Подстраховывались. Ведь она могла вести дневник или упомянула о чем-нибудь таком в разговоре с Ясюкевичем.

– Я тебя перебила.

– А я уже все

рассказал.

– Нет, не все. Был еще Артем, был Юхани. Впрочем, с Юхани мне и так все ясно. Я разговаривала с мамой.

Самойлов прикончил сигарету и, размазав окурок по всей пепельнице, сказал:

– Ох, как я злился на тебя за то, что ты вытурила Вовку!

– Могу себе представить. И чего дуре-бабе надо, верно? И такого ей предложили, и сякого! А она нос воротит. Так?

– Примерно. Нет, ну сама же просила брюнета с короткой стрижкой, с родинкой на щеке! – раздраженно воскликнул он.

Настя посмотрела на него злыми глазами и уточнила:

– Я разве у тебя просила?

Поскольку Самойлову нечего было ответить, он достал стакан, полез в холодильник и начал вытряхивать из ванночки кубики льда. Кубики летели в разные стороны.

– Ладно, давай уж доведем разговор до логического завершения, – вздохнула Настя. – Признайся, где ты раздобыл Артема? Честно тебе скажу, когда я его увидела, то была потрясена. Люся тоже была потрясена.

– Да уж, Киану Ривз! – закатил глаза Самойлов. – Он что, действительно такой потрясающий?

– Киану Ривз – да, Артем – нет.

– Но он на него похож, – оскорбился Самойлов, словно заправская сваха за любимого кандидата в женихи.

– В последние дни мне стало ясно, что красивое лицо только сбивает с толку, – заметила Настя, корябая диванную обивку ногтем.

Самойлов тут же подсел к ней и спросил:

– Можно я приму это на свой счет?

– Разве ты считаешь себя некрасивым? – удивилась Настя.

Самойлов напряженно посопел, потом ответил:

– Сам бы я никогда не стал набиваться тебе в приятели, полагая, что ты на меня не клюнешь.

– Вот, значит, как?

– Значит, вот так.

– Кстати, как это получилось, что я попала именно под твои «Жигули»?

– За тобой постоянно ходил мой наблюдатель, – ответил Самойлов. – И еще кто-нибудь на колесах находился на подстраховке. В тот раз на подстраховке был я. Просто крутился поблизости. Мне даже в страшном сне не могло привидеться, что ты выкинешь такой фортель.

– Я была в отчаянии.

– Я тоже. Представляешь, что я чувствовал? Чуть не убил человека.

– Поэтому так кидался на меня. Когда ты обнаружил меня в сарае, я думала, что умру от ужаса.

– Я с самого начала знал, что ты у меня в сарае.

– Знал?!

– Наблюдатель позвонил мне на сотовый, когда я покупал сигареты. Он сообщил, что ты снова влезла в мою машину.

– Так вот почему ты прикинулся переводчиком! Этот звонок

был рассчитан на меня!

– Конечно. Все, что я делал, было рассчитано на тебя.

– Олег, я ведь находилась на грани! Почему ты был таким злым? Почему гнал меня прочь?

– Как почему, Настя? Ты что, ничего не поняла? Я работал. Я полгода разрабатывал операцию. И тут ты! Впуталась в нее совершенно бессовестным образом. Мы даже разработали под тебя сценарий, когда поняли, что «КЛС» начала охоту за тобой.

– И что мне полагалось по вашему сценарию?

– Ты должна была остаться одна и дейстовать по своему усмотрению. Конечно, мы тебя страховали.

– Но я об этом не знала.

– Но мы ведь страховали!

– Так вот почему ты стремился выкинуть меня из машины? Не потому, что ненавидел?

– Конечно, нет, – буркнул он. – Хорош бы я был, если бы открыто взял тебя под защиту. Ну, спрятал бы я тебя от «КЛС», и все дело затянулось бы еще неизвестно на какой срок. Ты же со своей непредсказуемостью играла в наши ворота, забивая гол за голом. Например, нашла видеокассету. Ты вышла на Медведовского, о котором мы ни сном ни духом. Кстати! – спохватился он. – Забыл тебе сказать: в офисном центре мои ребята тебя потеряли.

– Еще бы! – ехидно ответила Настя. – Они ведь мужчины, и ничто человеческое им не чуждо.

– Настя!

– Да?

– Может быть, мы закроем эту тему?

Он наклонил свою большую черную голову и стал разглядывать свои кроссовки.

– Почему это? – упрямо спросила она.

– Мне хочется поговорить с тобой о чем-нибудь другом.

– О чем-нибудь другом?

– О чем-нибудь принципиально другом.

– М-м… Но ты ведь еще не попросил у меня прощения.

– За что это?

– За то, что подсовывал мне мужчин, словно шоколадки ребенку.

– А ты не извинилась за то, что бросилась мне под колеса, – мгновенно парировал он.

Настя вскочила с дивана и стала наступать на него – босая, взволнованная и яростная.

– Почему ты не рассказал мне все еще тогда, когда мы у тебя дома смотрели видеокассету?

– А почему ты соврала доку, будто я тебя покусал?

– Ты относился ко мне хуже, чем к собаке!

– Я сварил для тебя курицу!

Настя некоторое время смотрела на него, раскрыв рот. Потом сказала:

– Да, это действительно серьезно.

– Я никогда еще ни для кого не готовил. Честное слово. И еще я очень боялся, что ты умрешь.

– Мне знакомо это чувство. Я вообще думала, что ты уже умер.

– Ну, в честь того, что я не умер, как ты думаешь, ты могла бы меня поцеловать?

– Поцелова-ать? – с притворным испугом протянула Настя. – Если это начало какой-то новой боевой операции, то я пас.

Самойлов подступил к ней ближе и признался:

– Это начало новой боевой операции. Только вести ее я собираюсь один.