Заклиная Печати. Тлеющие миры
Шрифт:
— Я могу так всю вечность, Янг, а вот ты не протянешь и секунды! У тебя не осталось и капли энергии. — рыкнул Гамару.
— Может быть. Зато у тебя кое-что осталось от меня. Ты знал, что Тау-сигны почти не требуют энергии? Лишь малые крохи. Поэтому они так популярны. Но на тебя мне даже тратиться не придётся. — прокашлял я.
На лице Твари застыл рык. Я с вызовом улыбнулся даже разукрашенным личиком.
— Возродись вечным пламенем. — выдохнул я и с облегчением прикрыл глаза. Немного полежал под первыми лучами солнца под шуршание пепла на ветру. Тварь сгорела, не успев даже
Через два часа я вышел в парк «Каалис» с большим озером и рухнул на дорогу, застонав от боли. Тело ломило, как никогда раньше. Или как всегда, после Страждующего. Так, стоп!
Я резко распахнул глаза, вспоминая, как потерял контроль над телом, и тут же увидел прямо перед собой колесо. Велосипед врезался в меня, сбив с мысли. Подскочил, как строптивый жеребец, и женщина рухнула на меня сверху со своим агрегатом. Видимо, судьба решила меня добить.
Вид у меня был донельзя страдальческий и униженный. Чтобы я — посланник одиннадцатой ступени — был так слаб, что даже на ногах стоять не мог… Это уже переходит все границы!
Так, нужно выяснить, что же случилось за время моего странствования в междумирье, которое я помню весьма смутно, и каким образом я смог вернуться в тело. Ведь клятва Сомнуса отдала моё тело Аннену, но он исчез. А я — нет. Но для начала надо разобраться с великом на башке.
— Вы в порядке? — вскочила на ноги женщина, вытащила наушники из ушей, поойкала от падения и убрала с меня велосипед. — Господи, да на вас живого места нет! Что с вами случилось?
Я искоса глянул на неё и наконец почувствовал настоящее тепло солнца, если так можно сказать про дневные осенние лучи. Мне стало легчать.
— Всё в порядке. — пробормотал я, прикрыв глаза, чувствуя себя на последней ниточке жизни.
Слеза сама покатилась по виску. Я не мог это контролировать. Чувство полной растерянности и беспомощности всегда добивали меня похуже жгучей раны на спине возле лопатки.
Спустя минуту её попыток поднять меня и криков о помощи. Ранним утром вокруг почти никого не было. Она наконец сообразила вызвать скорую. Но я выбил у неё из рук телефон со словами:
— Не надо! Мне уже лучше.
Нет, мне было всё также паршиво. Но я даже постарался улыбнуться и, наконец, своими трудами поднялся. Она ахнула.
— Это вы!
— Что опять?
— Потрясающий голос из «Скрипа»! Я ваша большая фанатка! — зажала рот рукой женщина. — Что с вами случилось? Срочно в больницу! — она кинулась искать глазами упавший телефон.
Я еле от неё избавился. Зато выпросил телефон и наушники, пообещав вернуть всё в ближайшие дни. Я доплёлся до лавочки на одной лишь мысли — пролежать весь день. Улёгся на спину, безвольно свесил руку вниз. Какой-то прохожий через час укрыл меня курткой. Когда я поднял голову, глянуть кто, уже никого не было. Зато в кармане обнаружил чёрную рубашку карты с оскаленной пастью серого, почти белого волка. Перевернул.
«Не вскрывай печать. Тогда ты навеки ты»
— Что за странное послание? — выгнул бровь я.
— Всё повторяется вновь. — повернула вдруг на меня голову проходящая мимо девушка с закрытыми глазами.
Я догнал её. Это стоило мне больших сил.
— Я слышал это много раз,
— Задремала немного. Голова раскалывается. — пожаловалась девушка, зевнув, и принялась массировать висок.
Я отпустил её и улёгся обратно загорать, вернувшись к «Wake» TRITIA в наушниках. Закрыл глаза, накинул куртку на лицо, открыв кожу солнцу и принялся набираться сил. Опустошенный запас энергии медленно пополнялся. Раны зарастали, нервы восстанавливались и военная травма на спине жгла уже не так сильно, как раньше, когда я был опустошён.
Пусть я и заряжался, но вся энергия уходила на основательную регенерацию тела. Что Аннен с ним сделал, что я даже на ногах стоять не могу?!
Внезапно куртку стащили с лица.
— Аматэру. — грозой прогремел голос Страждующего.
Даже в спокойствии Аннен был в бешенстве. Я видел это по напряжённому лицу какого-то мужика с закрытыми глазами. Сцепленные вместе челюсти, тонкая линия губ.
— Мне казалось, мы договорились.
— Я не знаю, как это случилось. Я просто… проснулся в своём теле и всё. — оправдывался я.
— Вытеснил меня. — громом произнёс Аннен. Ему это не нравилось. Зато я был в полном восторге, что вернулся. Увильнул от расплаты в последний момент.
— Оказался на там, где должен быть. — аккуратно исправил я.
— Дже-ейк? — напряжённо протянул Аннен.
— Не сплю! Значит, имею право на жизнь. — счастливо вдохнул полной грудью я, отчего уголок губы Аннена нервозно дёрнулся. Мимолётная хищная полуулыбка.
— Ещё увидимся. — отчеканил Аннен и спящий мужчина упал на землю, проснувшись.
Он даже не узнает, что его телом попользовались…
После полудневного отдыха я звякнул Василисе.
— Тебя как будто койоты подрали! Ну как так можно себя не беречь?! — удивлялась Василиса, обрабатывая мои раны. Она всегда таскает у себя в машине аптечку.
Она настаивал на больнице. Мы как раз проезжали мимо «Белой Змеи». Огромного медицинского комплекса с эмблемой огромной белой раздваивающейся змеюки. Две головы из одного тела вились вокруг чаши. Такой же символ я ношу на своём языке. Печать-ключ? Вроде так сказала молниеносная Рут Джексон при битве на Саргассовом море перед тем, как запихнуть татуировкой эту дрянь на мой язык.
— Точно не туда. Поговаривают, там не всё чисто(курсив). — намекнул на нечисть я.
— А где только нет этой проклятой коррупции? — сказала Василиса. — И клинике где я работаю тоже есть.
— Если бы только коррупция.
Оставшиеся полдня я провалялся в своём особняке на Стасова. Рядом с центром, но в тихом районе. Большой белый дом с высоким забором и красивым садом, который съедала осень. Час я откисал в горячей ванне, а после промакивал йодом рану от копья на спине. Вообще она у меня на крыле. Ведь копьё проткнуло его. От любого движения правым крылом у меня дыхание сводит судорогой, поэтому сейчас я не летаю. Жду, когда регенерация посланника исцелит напасть. Поэтому хожу с крыльями, спрятанными в острых лопатках. И рана с крыла перекидывается на кожу, становится поверхностной, но жжёт так, будто надплечье прошили иглой насквозь.