Заклятая невеста

Эльденберт Марина

— Ты совсем ничего не помнишь?

— Помню! — Девушка неуверенно оглянулась на дверь. — Мы с вами собирались на бал, посвященный вашему рожденью, и… кажется, все.

М-да. Я помнила ровным счетом то же самое. Тот момент, когда Винсент ко мне приходил, и, кажется, как я приветствовала Уитморов и остальных, улыбаясь, пока не заболели губы. Еще помню, как Амалия стояла у окна, готовясь танцевать, а потом — ничего.

Сказать, что это было странно — значит, ничего не сказать. Особенно в том, что касается украшений, которые я никогда не носила и платья, которого

у меня никогда не было. Либо на этом балу случилось что-то из ряда вон, либо… вот тут я терялась в догадках. Магии в моей жизни с самого детства было предостаточно, самой разной, а когда я повзрослела, добавилась еще и темная, но если бы со мной что-то случилось, сейчас в этой комнате была бы не Амалия, а охранные заклинания и сам Винсент.

Резко развернувшись, я направилась к дверям: нет ничего проще, чем спросить у Винсента, а потом уже вместе разбираться со всеми странностями. Амалия перехватила меня за руку, не успела я сделать и шага.

— Куда вы?! — спросила почему-то шепотом.

— Найду брата и спрошу у него…

— А что, если случилось что-то непоправимое?!

— Что непоправимое могло случиться?

— Не знаю. Мы же ничего не помним…

— Именно поэтому я собираюсь все выяснить.

Я отняла руку и вышла в коридор, где предсказуемо никого не оказалось. Мортенхэйм огромен, по нему можно бродить в одиночестве очень долго. Несколько шагов в сторону спальни брата окончательно меня отрезвили: зачем бегать по замку, если можно воспользоваться артефактом вызова, и пригласить камеристку? Да, я определенно не в себе.

Уже собиралась вернуться, когда услышала шаги.

Горничная вышла из боковой галереи, увидела меня.

Глаза ее расширились, ворох полотенец оказался на полу. В следующее мгновение я услышала визг, от которого заложило уши, тыльная сторона серого форменного платья мелькнула перед глазами и исчезла за поворотом. Удаляющийся визг подхватило эхо, перебрасывая его от стены к стене. Обернулась на шорох: в коридор выскочила Амалия с кочергой.

Ситуация — лучше не придумаешь.

— Что случилось?! — воинственно поинтересовалась девушка.

— Меня увидела горничная.

— И?

И вела она себя так, будто увидела призрака.

Вслух я этого не сказала, зато подумала. Помимо прочего, подумала о том, могла ли я случайно сойти с ума. Да нет, вряд ли, нас тут таких двое. Кочерга в руках Амалии напомнила о том, что камин в моей комнате разожжен не был, а значит… значит нас, в общем-то, в спальне не должно было быть.

Нет, так действительно можно сойти с ума.

Прежде чем я успела решить, что делать дальше, снова раздались шаги. На сей раз множественные, и, кажется, одни я даже узнала. Винсент.

Недолго думая, бросилась в сторону галереи, но остановилась.

Представить с визгом убегающего брата у меня не получалось, но что, если… если он посмотрит на меня и не узнает?

Эта донельзя жуткая мысль пришла раньше, чем из-за поворота шагнул он, с горящими на ладонях боевыми печатями армалов. Вслед за ним вышли еще несколько мужчин с силовыми артефактами и Эльгер.

Почему-то мой взгляд задержался именно на нем, словно этот мужчина, которого я видела от силы раз или два в жизни, имел какое-то особое значение.

Впрочем, после всего это ощущение уже не показалось мне странным, потому что взгляд Винсента вонзился в меня. Он точно меня узнал, но смотрел так, словно видел впервые.

— Лавиния? — Голос его звучал глухо и… вопросительно?

— Разумеется, это я! А кого ты ожидал здесь увидеть?! — кажется, у меня сдали нервы, потому что меня затрясло.

Я не понимала, что все это значит, и почему брат смотрит на меня так. Да, однажды мной управлял Аддингтон, но сейчас это я, это точно я… или… осознание вдруг обрушилось на меня страхом, от которого желудок превратился в ледяной ком.

— Это… это случилось снова? — сдавленно произнесла я. — Мной опять кто-то управлял? Я что-то сделала?! Кого-то убила?!

Это объясняло все то, почему я так странно одета, почему на мне непонятные украшения, а в ушах серьги, которых не должно быть! Но главное, это объясняло то, почему я ничего не помню. Чувствуя, что мне становится нечем дышать, я попятилась. Сколько часов, дней, а может быть, месяцев моей жизни у меня снова кто-то украл?

— Лавиния, — голос Винсента изменился. — Лавиния, нет. Все хорошо!

Брат шагнул ко мне, но я отпрянула в сторону. Метнулась мимо Амалии, ведомая каким-то животным страхом, наугад. Задыхаясь, вылетела в коридор, чувствуя громыхающие за спиной в такт сердцу шаги.

Матушка! Матушка, как же мне вас не хватает…

Я успела только об этом подумать, когда меня ослепила зеленая вспышка. Крик Винсента слился со странным шипением, а разошедшееся пространство портала выбросило меня на холодные камни фамильного склепа.

— Мааджари, — процедил Винсент.

Процедил так, словно выплюнул.

Меня обследовали, наверное, часа два, Амалию тоже, но с нами все было в порядке. За исключением одного: несколько недель нашей памяти оказалось безвозвратно потеряно. Оказывается, в ночь после бала на мое рожденье нас похитили, но я ровным счетом ничего не помнила. Никакие заклинания не помогали, словно часть моей жизни безвозвратно канула в пустоту.

Когда я об этом думала, по коже шел мороз, но что уж говорить, после такого по коже должен идти мороз, поэтому я не возражала. Изначально Винсент не хотел говорить о том, что случилось, при мне, но тут уже я взвилась.

— Это касается лично меня, — возразила резко. — И моей жизни. Поэтому за закрытыми дверями ты будешь говорить о политике, Винсент Биго. А обо мне будешь говорить только при мне, здесь и сейчас!

Кажется, после такого у брата кончились возражения. У Луизы слегка округлились глаза, а Тереза слегка изогнула бровь (величайшее проявление эмоций в случае моей сестры).

Как бы там ни было, собрались мы сейчас в его кабинете, в котором помимо моей семьи находился еще Эльгер. Анри, муж Терезы, несколько дней назад вынужден был уехать в Вэлею, но она осталась.