Заклятая невеста
Шрифт:
— Для людей в Аурихэйме губительны лишь плоды грига. Это яд, который убивает мгновенно.
— А для элленари? Есть здесь какой-нибудь смертельный яд для элленари?
— Вы нарочно испытываете мое терпение, леди Лавиния?
Испытываю? Это я даже еще и не начинала. Поэтому сейчас с милой улыбкой произношу:
— Ну что вы, ваше аэльвэрство. Мне просто нужно знать, чем я могу защищаться в случае чего.
— Вы здесь под моей защитой, — почти рычит он. — Никто не посмеет причинить вам вред.
— Да? — я все-таки рискую и кладу
Матушка упала бы в обморок от подобного заявления, у Золтера лишь раздуваются ноздри. Меня окатывает его яростью, как ледяной водой с неба ближе к концу осени, я же опускаю глаза и пробую кусочек. По вкусу чем-то напоминает смесь картошки с горохом, разве что более твердое и волокнистое. Понимая, что говорить со мной сейчас себе дороже, его аэльвэрство предпочитает трапезничать молча, и я целиком и полностью поддерживаю его решение.
Так проходит наш первый совместный завтрак.
Когда он, наконец, поднимается, чтобы отодвинуть мне стул, я интересуюсь:
— Со мной была девушка. Где она?
Я отчетливо помню слова Льера: «Ты пойдешь с нами, девочка?», — и ответ девушки: «Да», но сейчас несмотря на это надеюсь услышать, что она осталась в Мортенхэйме, и что последнее мне показалось сквозь пелену морока элленари.
— Она в целительском корпусе.
— В целительском?! Что с ней?
Золтер смотрит на меня сверху вниз, и коротко произносит:
— Не перенесла перехода.
7
Целительское крыло отличалось от не целительского только тем, что в нем было еще холоднее. По крайней мере, мне так показалось, пока мы на пару с его альвэрхамством шли по коридорам, а все снова стелились по стенам, я сотни раз успела пожалеть, что на мне нет шали. Никогда в жизни не жаловалась на холод, даже в стенах Мортенхэйма, многовековых, каменных, поглощающих тепло, а здесь мерзла от кончиков пальцев ног до макушки. Впрочем, возможно, все дело было в магии смерти, пронизывающей это место, или, правильнее будет сказать, являющейся его сутью?
— Почему ваши целители не могут ей помочь? — спросила я.
— Потому что помогать ей в Аурихэйме бесполезно. Наш мир оказался для нее слишком тяжелым.
— И что, вы просто позволите ей умереть?! — холодно спросила я.
— Она ничего не значит.
— Для вас ничего не значит! Она — живой человек.
Пока что живой.
— Это не обсуждается.
У-у-урод.
Я сжала кулаки, мысленно досчитала до трех и так же мысленно макнула Золтера в его тьму. Раз, другой, третий. Не знаю, что чувствует элленари, которого макнули физиономией в глубинный тлен, но надеюсь, что ничего хорошего.
Он остановился так неожиданно, что я чуть не споткнулась, а потом провел по стене рукой.
— Здесь нет дверей, — пояснил он в ответ на
— Почему?!
— Большинство недугов Аурихэйма неисцелимы. Некоторые заразны. Часть из них приводит к безумию, поэтому открыть проход могу только я или целители.
Всевидящий!
Это целительское крыло? Это застенки!
Прежде чем я успела ему об этом сказать, уже оказалась в комнате. Больше и правда напоминающей подвалы Мортенхэйма (их обожала Тереза, я же спустилась туда лишь раз, и лишилась на этот счет всякого любопытства). Окна, в комнате, разумеется, тоже не было, а источниками света являлись магические шары, парящие под потолком. Иссиня-черные искры клубились внутри, создавая неяркую дымку свечения и приковывая взгляд к Амалии, лежащей на ложе.
Тянущиеся к ней со всех сторон черные щупальца окутывали тело девушки, пульсирующая в них тьма заставила ахнуть и прижать руки ко рту.
— Что вы с ней делаете?! Это же…
— Это не позволяет ей умереть, — отозвался Золтер. Я обернулась, но на его лице вновь не было ни единой эмоции. — Я уже говорил, что смерть и жизнь гораздо ближе, чем вы думаете, леди Лавиния.
Смерть и жизнь.
Прежде чем мысль успела оформиться, стена за нашими спинами разошлась, и в комнату шагнул Хьерг. Коротко поклонился:
— Мой повелитель.
— Как она?
— Угасает. Тьма запускает ее сердце каждые полчаса. Еще ночью приходилось делать это гораздо реже.
Я прижала ладони к глазам, потом снова повернулась к нему.
— Пожалуйста. Позвольте ей вернуться.
— Нет.
— Бо…
— Прежде чем вы зададите вопрос, за который мне придется вас наказать, нет. Я не боюсь, что по ее следу найдут вас. Я не боюсь, что сюда явится кто-то из вашего мира — ваш брат, или кто-то еще, в Аурихэйм не попасть без проводника-элленари. Я не боюсь, что мне придется сразиться с вашим братом, этого стоит бояться вам.
Он едва пошевелил пальцами, и опутывающие Амалию путы налились силой глубинной тьмы, от которой меня бросило в озноб.
— Ваша спутница не переживет повторного перехода. Ее сердце остановится, как только мы уберем тьму. А повторное пересечение границы миров расплавит ее тело.
Хьерг нахмурился, я же задохнулась от ужаса. Неужели нечего нельзя сделать?! Неужели…
Смерть и жизнь.
Эта мысль снова ворвалась в сознание, когда я ощутила клубящуюся в углах глубинную тьму.
Смерть и жизнь.
Тереза запустила сердце Анри с помощью своей силы, она рассказывала об этом много лет спустя. Она вытащила его брата из самого сердца тьмы, и за это обзавелась седой прядью, отметиной Смерти. Я бессильна там, где царствует Смерть. Но я могу ее спасти там, где есть Жизнь. Пусть я не целитель, но я могу поделиться с ней тем, чем меня наградила магия.
— Мне нужно в лес, — сказала я. — Есть здесь лес? Поблизости. Я смогу спасти ее. По крайней мере, сделаю все, что в моих силах.