Заклятая подруга
Шрифт:
– Все должно произойти после свадьбы, – твердо стоял на своем Дани.
Это было бы подозрительно, если бы Йоханна не знала своего условного жениха как облупленного. В его словах не звучало фальши. Он действительно был щепетилен и порядочен. Именно таким должен быть ее супруг и отец ее детей.
Она с умилением посмотрела на его сутуловатую спину, обтянутую темным кашемиром, и счастливо улыбнулась.
Основательно продрогнув, Лизавета впорхнула в холл, прикрывая лицо капюшоном пуховика. Ей хотелось усугубить налет таинственности и запретности. Адреналин в крови
Лиза в ресторане решила, что вечер будет именно знаменательным, ведь она впервые изменит мужу. А что? Он, можно сказать, сам ее на это толкнул. Решил же ее Славик завести себе Данаю! Почему бы ей тоже не поразвлечься?
Нога совершенно не слушалась.
«Здравствуй, старость!» – вздохнула Лизавета и навалилась всем весом на подгибающуюся конечность. Ей надо было на пятый этаж. Пошевелив губами и вспомнив примерное расположение номеров, Лиза сообразила, что пятьсот восемьдесят первый номер, в котором ее ждал шеф, должен располагаться в правом крыле. К лифту подошли жизнерадостные американцы в солдатских шинелях и бейсболках. Они радостно орали, обмениваясь впечатлениями от экскурсии. Лизавету буквально внесли в лифт, даже не заметив.
«Странные они какие-то», – подумала Лизавета, пристально глядя на ближайшего бритого дядьку с полиэтиленовым пакетиком в руке. Из пакетика торчал российский триколор. Дядька широко улыбнулся и хвастливо ткнул себя в грудь. На его шинели были приколоты в ряд октябрятский, пионерский и железнодорожный значки. Ни подмигивать ей, ни заигрывать с красивой девушкой он даже не попытался.
На всякий случай Лизавета проинспектировала свое отражение в зеркале. Вроде все нормально. Значит, дело не в ней. Ну и ладно. Она протиснулась вперед и вышла на своем этаже.
Номер шефа оказался в самом углу. Распахнув пуховик, который она забыла оставить в раздевалке, Лизавета кокетливо выставила колено, сложила губы трубочкой и постучала. Пока с той стороны возились с замком, она решила не изображать нимфетку и встала ровно.
Решение оказалось интуитивным, но тактически верным.
По ту сторону двери стояла черноволосая, сухопарая тетка, похожая на любопытную галку. Носатая, блеклая, с круглыми глазками, она наклонила голову чуть вбок, с интересом и недоумением разглядывая Лизу. Помолчав, тетка что-то протарахтела на незнакомом языке и растянула губы в резиновой улыбке.
– Ой, – попятилась Лизавета. – Извините! Не туда попала.
Она одурело посмотрела на табличку с номером. Табличка не оставляла никаких сомнений, что попала она туда. Тем более что из-за спины «галки» появилась сначала смело накрашенная старушка, а за ней высился директор собственной персоной.
Выражение лица у него менялось, как кожа хамелеона, брошенного в клетку к хищникам. Сначала шеф удивился, как и его дамы. Потом в глазах забрезжило понимание. После чего физиономию Танненштока исказила гримаса ужаса и отчаяния. В довершение всех мимических коллизий директор принялся строить Лизавете страшные рожи и сигнализировать что-то белесыми
Быстротой мышления и сообразительностью Лиза Бабаева никогда не отличалась. Поэтому она медленно и обстоятельно стала перебирать варианты: шефа захватили в заложники и он просит помощи, шеф хочет, чтобы они провели вечер в этой странной компании, шеф просто желает ее отпугнуть. Учитывая тот факт, что в начале вечера он приманивал и подкармливал Лизавету, гнать ее сейчас было нерационально.
– Добрый вечер, – неуверенно промямлила Лиза, отводя взгляд от Танненштока, которого уже перекосило. У него от усердия даже очки съехали на кончик носа и криво повисли, зацепившись за розовые уши.
Бабулька холодно уставилась на гостью, словно Лиза вломилась на прием вдовствующей герцогини с барабаном и горном. Высокомерно поджав сухие губы, обильно смазанные коралловой помадой, старушенция оттеснила более молодую тетку и строго каркнула что-то, обличительно ткнув в Лизавету пальцем.
«Немцы», – сообразила Лиза, основательно струсив.
Танненшток был в ужасе. Конечно, Йоханне он бы все объяснил, она чудесная женщина, с ней никогда не возникнет проблем. Но мама… Нужно было срочно что-то предпринять.
– Дани, что это за явление? – Маменька величественно обернулась к нему и, насупившись, начала сверлить недобрым взглядом.
– Это моя сотрудница. – Он многозначительно посмотрел на Лизавету, забыв, что по-немецки его Лизетта не понимает. – Наверное, что-то случилось, иначе ее не прислали бы.
– А почему она в верхней одежде? – не унималась мать.
– Так зима же, – пожал плечами Даниэль, мечтая об одном – чтобы Бабаева немедленно провалилась сквозь землю.
Лизавета таращилась на них, как летучая мышь, у которой перед носом махали факелом. Беглая немецкая речь напомнила фильмы про фашистов. Именно такими лающими фразами обменивались каратели, прежде чем кого-нибудь расстрелять. Или сделать гадость.
– Лиза, что случилось? – с нажимом спросил Танненшток и так выкатил глаза, что она икнула и тоже вытаращилась в ответ. Кто бы ей объяснил, что случилось и что тут делают две туристки, явно недовольные ее появлением.
– У-у-у, – прогудела мама. – Как он работает с таким контингентом? Ты посмотри, Ханни, какое у девицы дебильное лицо.
– Наверное, она забыла, зачем ее послали, – предположила Йоханна, решив выручить Даниэля.
Зачем сюда явилась ногастая красотка, она сообразила сразу. Уличить мужчину просто, но тогда придется либо гнать его в шею, либо прощать. И то и другое – сложное решение с отдаленными последствиями. Лучше в подобных ситуациях не горячиться.
– Меня ждут внизу? – помог Лизавете взмокший от переживаний шеф.
– Кто? – изумилась та и немедленно осеклась под яростным взглядом начальства. – А, ну да… – Она снова вопросительно уставилась на директора в ожидании подсказок.
– Пойдемте! Спасибо, что позвали, – медовым голосом пропел Танненшток, боком протискиваясь мимо родительницы. – Мама, я сейчас. Надеюсь, там ничего серьезного. Минуту, буквально минуту. Только не уходите!
– Послушайте, – прошипела Лизавета, когда он затолкнул ее в лифт. – Какого черта? Сначала вы раздаете авансы, а потом спроваживаете меня, как коробейника, который принес китайские утюги!