Заклятье луны

Макфазер Нелли

– Доктор Келлер, пожалуйста, подумайте о том, что говорите. Я не единственная, кто знает о рукописях. Инспектор из Скотленд-ярда готов дать показания и засвидетельствовать, что Фенмор не может быть автором этих произведений.

– Ты начиталась Агаты Кристи, моя дорогая. Я знаю, что ты использовала мою секретаршу и своего любовника для того, чтобы устроить этот шум и привлечь к себе внимание в академических кругах, но без рукописей ты – ноль, ничто.

– Но у меня есть рукописи, доктор Келлер, – тихо произнесла Эннабел.

Он снова улыбнулся своей

ужасной улыбкой. «Возможно, ненормальность Фелиции была вызвана не венерической болезнью, а передавалась в семье из поколения в поколение», – внезапно подумала Эннабел.

– Да, у тебя есть рукописи, – он оглядел комнату. – Замечательное место! После того, как Шеффилд и твой любимый поэт были повешены за государственную измену, мой предок устроил в башне свой кабинет. Ты чувствуешь историю, которая словно впиталась в ее стены?

– Доктор, это не относится к делу. Я дала вам возможность открыть обман и продолжать научную работу, но, если вы отказываетесь, я буду вынуждена действовать по-другому.

– Рукописи… – казалось, Келлер не слышал ее.

Он внимательно изучал комнату. Эннабел заставляла себя смотреть на него, а не на тайник, который он хотел найти.

– Конечно, они здесь, – бормотал он. – Я чувствую это. Камни старинных дедовских построек пропитаны человеческой кровью и страданиями, правда?

Эннабел попыталась пробраться к двери.

– На твоем месте я не стал бы делать этого, – резко остановил ее Келлер.

Эннабел все время смотрела на его руку, которую он постоянно держал в кармане своей куртки, и вот теперь Келлер вытащил ее, и девушка увидела зловещего вида крупнокалиберный пистолет.

– Некрасиво уходить в середине беседы.

– Доктор Келлер, на свете нет таких вещей, ради которых стоило бы идти в тюрьму. Вы можете начать все заново, сделать себе имя не на обмане.

– Мне нравится здесь, – сказал он жестким голосом. – Жаль, что ты не хочешь вернуть мне документы, как хорошая девочка. Но все равно я уничтожил бы их, раз уж вы сунули нос в мои дела, – он наставил на девушку пистолет. – Отойди от двери, моя дорогая, не испытывай мое терпение.

Он жестом показал, чтобы Эннабел прошла к дивану у окна.

– Что вы собираетесь делать?

– Собираюсь разрешить тебе сопровождать драгоценные рукописи твоего любимого Джереми в дантовский ад. – Эннабел задрожала от его улыбки, которая через секунду превратилась в высокий смех, почти визг. – Прощай, красавица. Жаль, что ты не считала меня привлекательным. Многие из моих аспиранток находили меня очень симпатичным мужчиной, особенно во время наших дополнительных занятий, за которые, конечно, я не брал с них плату. – И снова маниакальный смех…

Келлер открыл крышку дивана и приказал девушке забраться внутрь. Звук опустившейся крышки и задвинувшейся защелки напоминал стук опускающейся крышки гроба. Боже, сколько времени осталось ждать до утра, когда придет Роман? Ее клаустрофобия [43] носила случайный характер, и Эннабел молилась,

чтобы эта коварная болезнь не проявилась именно сейчас.

Келлер все еще был в комнате. Эннабел слышала его шаги. Что он делает? Он не найдет рукописи, в этом она была уверена, но почему он не уходит? Что он имел в виду, когда говорил, что «уничтожит» бумаги?

43

Клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства.

Дантовский ад! Эннабел почувствовала запах дыма и поняла, наконец, что он хотел сделать. Девушка стала кричать, кашляя от едкого дыма, проникающего в ее убежище.

Убежище. Эннабел закрыла нос и рот одной рукой, а другой пыталась выдавить низ своей клетки.

Именно здесь находился выход в потайной ход, который Греймалкин показала Изабелле!

Но он закрыт. Девушка вспомнила, как Роман, когда они реставрировали комнату, сказал, что заделал все щели и дыры в полу, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Она громко всхлипнула.

– О, Роман, где ты? Фалькон! Фалькон! Ты мне так нужен!

Дым попадал в нос, разъедал глаза, вызывал слезы. И вдруг она услышала голоса и восхитительный крик человека, которого звала…

– Эннабел! – сказал он, открывая крышку. – О, Боже, с тобой все хорошо? Стоун, черт бы тебя побрал, зачем ты заставил нас так долго ждать? Она могла умереть. – Роман вытащил Эннабел.

Стоун спустился за ними по лестнице, а на улице присоединился к полицейским. Сквозь пелену тумана, застилавшего глаза, Эннабел увидела на заднем сиденье полицейской машины Морриса Келлера. Но сейчас ее интересовало другое.

– Башня! О, Роман, рукописи Джереми! Они там, в башне!

– Успокойся, дорогая! – он крепко прижал к себе девушку, успокаивая ее и вытирая слезы. – Огонь почти потушен, а коробка, которую ты принесла, полна макулатуры, а не рукописей.

Эннабел ошеломленно смотрела на него.

– Что? Что ты хочешь сказать?..

– Я хочу сказать, мисс По, – ответил Стоун, – что, когда вы рассказали мне эту историю, я тут же связался со Скотленд-ярдом и попытался выяснить причину такой чрезмерной заботы о мнимых литературных работах его предка. Оказалось, что расследование, которое проходило сразу в нескольких государственных институтах, выявило банду воров, которая перепродавала редкие рукописи подпольным коллекционерам с огромной выгодой для себя. А главарем этой банды является Моррис Келлер.

Эннабел с трудом понимала.

– Значит, рукописи из сейфа, которые мы привезли и показали вам, – были фальшивками?

– Но очень хорошими, несмотря на то, что я сказал вам у себя в кабинете. Келлер собирался подарить их Институту и получить двойную выгоду: с одной стороны, он навсегда связывал свое имя со своим великим предком, а с другой – одновременно продавал подлинные рукописи по астрономической цене.

– Значит, стихотворения Джереми действительно являются такими ценными?