Заклятие немоты
Шрифт:
Петушок величаво расхаживал у ног друзей, поклевывая сочную траву. Тело Диармида беспомощно обмякло. Имриен подставила плечо, и путники из последних сил побрели вниз по склону. Не найдя ни дорожки, ни тропинки, они привычно последовали за солнцем на запад. Под ногами шуршали груды золотых и бронзовых листьев. Мягкая трава покрывала образования совсем неприродного происхождения: крутые плосковерхие насыпи, квадратные ямы, до краев заполненные дождевой водой, широкие лестницы на склонах и гигантские пирамиды. Во время короткого привала девушка бросила взгляд назад — туда, где вздымалась к небесам Скала Небесных Громов и Опаленный Кряж
Неожиданно за рощицей тонких бумажно-белых деревьев показался сельский домик, прилепившийся к пологому склону. Над соломенной крышей вился голубоватый дымок, приветствуя и маня усталых странников. Имриен с Диармидом вышли на изрезанную колеями дорогу, обрамленную колючими кустами боярышника и дикой розы. Порывы ветерка приносили тихий нежный звон бронзовых колокольчиков, что качались среди коралловых гроздьев на ветвях рябин. Рощицу окружала извилистая каменная стена. Путники подошли к воротам, и те гостеприимно распахнулись. За деревянными створками пролегла мощеная дорожка, обсаженная по краям розовыми кустами. В конце оказались другие воротца: и арка над ними, и сам низенький забор скорее служили подпорками для вьющихся ярко-алых цветов. Домик и хозяйственные постройки утопали в пышном великолепии глициний, орликов и чайных роз; в листве, чуть тронутой осенним глянцем, огоньками вспыхивали рыжие плоды шиповника. На востоке еще клубились хмурые тучи, но здесь было тепло и солнечно.
Эрт прислонился к столбику ворот. В глазах друга Имриен прочла неистовое желание держаться на ногах во что бы то ни стало.
«Пожалуйста, — мысленно взмолилась она, обращаясь к обитателям домика, — не гоните нас, можете смеяться над моим уродством, только приютите!»
Над дверью висела прибитая подкова. Девушка постучала три раза. Внутри раздался глухой шум, словно кто-то передвинул тяжелый стул. Звонкий голос откликнулся:
— Это ты, па?
Диармид еле слышно простонал.
Щелкнул, откидываясь, засов. Затем еще один. Раздался скрип, и в проеме показалась голова молоденькой женщины; хозяйка тут же вскрикнула и захлопнула дверь. Немного погодя она снова приотворила ее и спросила, широко распахнув перепуганные глаза:
— Вы кто? Что вам нужно?
— Прошу вас, — пролепетал эрт, покачнулся и умолк.
— Он ранен! Что же вы сразу не сказали! — воскликнула женщина и бросилась к Диармиду.
Вдвоем с Имриен они почти волоком втащили мужчину в дом. Петух прошествовал следом, запрыгнул на прялку и вспорхнул на стропила под потолок. Задвинув засов, хозяйка принялась хлопотать вокруг больного. Имриен опустилась на колени у кровати и с благодарностью глядела на спасительницу. Женщине было на вид не больше двадцати весен — почти как Муирне. Из-под бордовой косынки струились блестящие каштановые локоны, переплетаясь с ниточками бисера. Губы и щеки хозяйки тронул розовый румянец. Опрятное платье овсяного цвета и безукоризненно белый передник с красивым бантом на спине настраивали на уютный, спокойный лад. Женщина дала Имриен стопку чистого холста, порезанного на бинты, и поставила перед ней котелок с теплой водой.
— Промой раны, смажь их вот этим бальзамом и перевяжи заново.
Девушка жестом поблагодарила.
— Ты все время молчишь, голубушка? На тебе какое-то заклятие? — Хозяйка говорила с очень сильным деревенским акцентом, проглатывая
Эрт не удержался от крика, когда Имриен принялась отрывать от его рук пересохшие повязки с запекшейся кровью. Не обращая внимания, она продолжала свою работу.
Диармид лихорадочно забормотал, сбился на бред, наконец, застонал и потерял сознание.
— Пусть поспит, — промолвила хозяйка, когда все бинты были наложены. — Видишь, у него горячка. Случилось что-то страшное?
Гостья кивнула.
— Что ж, садись к столу. Ты так выглядишь, как будто полгода не ела. Кстати, меня зовут Шелкен Дженет. Добро пожаловать в Долину Роз, голубушка!
Вечером Имриен лежала, не в силах сомкнуть глаз. Казалось бы, горячая ванна, сытная еда, парное молоко, чистые, хоть и грубоватые простыни — чего еще надо? Изможденной странствиями девушке не давали покоя мысли о прекрасном дайнаннце с черными как смоль волосами.
В очаге мерцал огонь. Свеча у прялки отбрасывала свет на потолочные балки, на которых так самоуверенно пристроился петушок. В углу на постели метался и стонал Диармид. Хозяйка вымела очаг гусиным крылышком и поставила у порога блюдце с молоком.
— Это для ежика, который ходит к нам по ночам.
Почему она не ложится? Имриен огляделась. В доме больше не было кроватей.
— Я посплю на соломе и папоротниках. — Дженет словно прочитала мысли гостьи, однако продолжала хлопотать, словно ее тоже глодала какая-то забота. Девушка то слонялась по комнате, то замирала у закрытого окна и прислушивалась, то присаживалась на постель больного и прикладывала к его лбу платок, вымоченный в воде с мятными листьями.
Дождь застучал по соломенной крыше. Порой где-то в ночи ревели быки, мычали коровы, кудахтали куры. Шелкен Дженет вытерла мокрые руки о передник, взяла гусиное крылышко и в сотый раз вымела очаг.
Сильный ветер затряс ставни. Хозяйка встрепенулась.
— Это ты, па?
Никто не ответил.
Имриен приподнялась на локте.
— А, ты не спишь? Мне нужно уйти. — Джанет развязала фартук. — Последи без меня за домом, не давай погаснуть очагу и береги мужчину.
«Она доверяет свой дом и очаг незнакомцам? — изумилась гостья. — Что это — наивность или глубокое знание жизни?»
Хозяйка тем временем доставала из сундука аккуратно сложенную одежду.
— Не стоит ходить в таких лохмотьях. Возьми что-нибудь из моего. Будут стучать — не открывай. После заката в наших краях чего только не услышишь. Здесь бродит такое, что не спасут ни колокольчики, ни рябина, ни подковы. Почудится тебе, к примеру, детский плач, выглянешь помочь — а там черный бык, или пес-призрак, или что почище. Голоса у них иногда очень ласковые и жалостные. Но не бойся, пока дверь и окна на запоре, в дом никому не попасть. И главное, не подходи к ставням, если на улице захлопают крылья!
Дженет засветила фонарь и накинула плащ с капюшоном.
— Я беспокоюсь за отца, слишком долго его нет. Нынче у нас разбежались все волы — сломали ограду и поминай как звали. Па ушел их искать… Заблудился или еще что. Может, ему нужна помощь.
Хозяйка была уже у двери.
— Если постучат три раза, как ты, — это или я, или мой па. Тогда открывай.
«Не выходи на улицу так поздно, да еще в дождь, — попросила Имриен. — Это слишком опасно».
— Голубушка, я не умею читать по рукам. Запри за мной хорошенько. До скорого.