Заклятие ворона
Шрифт:
Тяжело вздохнув, Дункан подхватил поводья и зашагал за девушкой.
* * *
Там, где это было возможно, они старались выбирать пологие склоны, избегая крутизны, чтобы пощадить лошадь. Солнце то и дело пробивалось сквозь облака; полоснув по земле ярким клинком луча, исчезало вновь. Большую часть пути оба молчали; если Элспет и открывала рот, то обращалась лишь к Лазайру.
Девушка двигалась легко и уверенно. Клетчатая накидка взметалась, открывая стройные ноги, и Дункан, шагая сзади, против воли любовался изящным покачиванием
В который раз с момента приезда в Гленран Дункан изумлялся непреодолимому, почти безумному влечению к своевольной любимице Фрейзеров. Даже упрямство ее и острый язык, так противоречившие взгляду и голосу небесной чистоты, не смогли заглушить влечение. Она выводила его из себя – а желание оставалось. Тот миг, когда их руки соприкоснулись там, на ручье, казалось, соединил навеки и их жизни. Всякий раз, оказавшись рядом, он умирал от желания вновь дотронуться до нее, услышать голос, проникнуть в мысли…
Невероятно.
Ничего похожего он до сих пор не испытывал. Будь это всего лишь физическое желание, хорошо знакомая и легко объяснимая тяга здорового сильного мужчины к красивой женщине – все было бы понятно. Дункан не сумел бы выразить словами то, что он чувствовал к Элспет, но одно знал точно: страсть – лишь малая толика его головокружительного, фантастического влечения.
Элспет его завораживает… вот, пожалуй, самое подходящее слово. Их связывают невидимые, но прочные нити, он кожей ощущает ее присутствие; музыка нежного голоса проникает ему в душу. Уверенность девушки, что она способна предугадывать будущее – его будущее – если и не тревожит, то будит любопытство. Наблюдая за Элспет все эти дни, он понял, что она смела и вместе с тем трогательно-беззащитна, наделена от бога тонким умом, но и невообразимым упрямством. Он успел познакомиться и с восхитительным чувством юмора этой девушки, и с ее неистовым нравом… А еще он узнал сладостный вкус ее губ.
Что и говорить… Знакомство с Элспет Фрейзер стало самой непредвиденной и самой интригующей частью поездки в Гленран.
Соединившие их незримые нити с каждой минутой все крепнут. Будь Элспет природным магнитом, он сравнил бы самого себя с отколовшейся половинкой того же камня… Точно божественная рука, вначале разделив целое, теперь вновь складывала две половинки. Повернет одной стороной – и ему хочется бежать из Гленрана, от Элспет. Повернет другой – и вот уже, кажется, никакой силой не оторвать его от этой девушки.
Каскад золотистых волос, сердитая морщинка меж тонких бровей, смешливая ямочка на одной щеке – все в ней очаровывало и манило Дункана. Верность Элспет своему клану, ее отвага и открытость вызывали уважение. Он пытался понять, что же это происходит между ними, но всякий раз терпел крах. Одного ее взгляда было довольно, чтобы магнит вновь пришел в действие…
Влечение к Элспет никак не вписывалось
Пальцы Дункана добела сошлись на поводьях, прорезавшая лоб морщина казалась отражением замкнутости Элспет.
Чувства к этой девушке возникли нежданно… и решительно, решительно ни к чему не приведут. А значит, выход один.
Получить на документе нужные подписи и уехать из Гленрана. Все. Никаких лишних привязанностей. Вообще ничего лишнего.
Элспет вдруг оглянулась, стрельнула из-под насупленных бровей недовольным взглядом и почти полетела вперед. До сих пор двигавшийся не спеша – из опасения за раненое копыто Лазайра – Дункан тоже ускорил шаг.
Лет десять или даже больше тому назад, такой же юный, как сейчас Фрейзеры, проводя время в набегах со своими кузенами Керрами, Дункан не чуждался и мимолетных, но страстных связей с красивыми женщинами. Одна темноглазая девушка тронула его настолько, что он готов был жениться. И женился бы – пусть не из любви, так из благодарности… Она умела доставлять наслаждение его телу, а душу радовала добротой и непритязательным нравом. Но горячка унесла ее жизнь, и с тех пор Дункану не встречалась женщина, с которой хотелось бы провести больше одной – двух ночей.
И даже с той милой темноглазой девушкой его никогда не захлестывала волна пульсирующего жара, где страсть, нежность и разум сливались воедино.
Лазайр вдруг споткнулся, захромал сильнее, почти остановился.
– Ну-ну, мой хороший, потерпи еще немного, – пробормотал Дункан, нагибаясь к поврежденному копыту лошади. – Элспет! – окликнул он несколько секунд спустя. Элспет… Это имя звучало музыкой, сладостными звуками рвалось с губ. Ему хотелось повторять его снова и снова.
– В чем дело? – недовольно отозвалась девушка.
– Лазайр устал. Давай передохнем.
Увидев у журчащего неподалеку ручья раскидистое дерево, Дункан потянул коня к берегу и заставил зайти в ледяную воду. Подошла Элспет, с нежностью погладила животное, заговорила тихонько, уговаривая Лазайра подержать больное копыто в ручье.
Бросив поводья, Дункан сделал несколько шагов, прислонился к искривленному растрескавшемуся стволу, откинул голову. Сплетение веток и темно-зеленых широких листьев нависало над ним, заслоняя облачное небо. Дункану еще не доводилось видеть столь громадного тиса, неохватного, протянувшего ветви чуть ли не к небу, с причудливо изогнутым и расщепленным стволом.
Элспет тоже поднялась на берег, пристроилась на траве, опираясь на локоть.
– Говорят, этому тису многие сотни лет, – задумчиво вглядываясь в зеленую крону, произнесла она. – Вон, видишь, в середине ствола трещина. Старое дерево дало новую жизнь.
Теперь и Дункан заметил, что раздвоенный, искореженный ствол дерева был, по сути, не одним, а двумя стволами: древний тис тянулся ввысь молодым побегом.
– Новое дерево растет прямо из сердца старого, – продолжала Элспет. – Потому-то мы, Фрейзеры, и выбрали тис эмблемой своего клана.