Заклятое золото
Шрифт:
5
На террасе господского дома в Гернсбахе стояли банкир Марлов и его дочь. Он только что прибыл из Штейнфельда и теперь просил принять его друга, Феликса Рональда, который должен был сегодня приехать сюда, а завтра вечером уехать. Хорошо зная, что означает этот визит, Вильма Мейендорф с удовольствием согласилась на прием гостя и занялась хозяйственными хлопотами.
Воспользовавшись свободным временем перед обедом, Марлов пригласил дочь на террасу и завел с ней деловую беседу:
—
— Нет, папа, — спокойно ответила девушка, — я уже давно подготовлена к его предложению. Он уже объяснился с тобой?
— Только вчера, и я выразил ему свое согласие, при том условии, конечно, что и ты не будешь против этого, на что я очень надеюсь. Ты ведь знаешь, что Рональд может дать тебе?
— Да, знаю, и еще перед отъездом обдумала свое решение. Я приму его предложение.
Тон этих слов ясно показал, что молодая девушка пользовалась полной самостоятельностью, и что отец никогда не навязывал ей своей воли; своим согласием она доставила ему большое удовольствие, и это ясно было видно по его лицу, когда он ответил:
— Я нисколько не сомневался в этом, так как ты всегда отличалась благоразумием. Более блестящей партии и не сыскать. Однако и ты придешь к своему будущему мужу не с пустыми руками. Если план, который мы задумали с Рональдом, осуществится, то мое состояние, а в будущем и твое — удвоится.
— Ты собираешься акционировать штейнфельдские заводы?
— Да. Осенью мы предполагаем осуществить свой замысел. Тогда, вероятно, состоится и ваша помолвка.
— Только осенью? Почему? — удивленно спросила Эдита.
— Рональд сам ответит тебе на это, — улыбнулся Марлов. — Я не хочу вмешиваться в его дела; но и ты будешь согласна с ним, как и я, когда узнаешь причины. Разумеется, мы предоставляем решить этот вопрос тебе и в тесном семейном кругу отпразднуем помолвку сегодня же.
Банкир и его дочь были неспособны к чувствительным сценам даже при подобных обстоятельствах. Марлов любил свою дочь и гордился ею, но теплота и сердечность были не в его характере, и он не воспитал этих качеств и в своей единственной дочери. Эдита была прекрасной светской девушкой, и потому их разговор закончился только холодным официальным поцелуем.
Да к тому же их внимание было привлечено стуком экипажа, проехавшего мимо ограды парка. Увидев нескольких мужчин, сидевших в нем, Марлов нахмурил брови.
— Гости? И как раз сегодня! Как жаль, что нельзя даже отказать. Во всяком случае, я не выйду к ним. Откровенно говоря, мне вовсе не хочется знакомиться с этими гейльсбергцами, — и, простившись с дочерью, он ушел к себе в комнату.
Эдита тоже находила скучным беседовать с гейльсбергскими знакомыми своей
Такое решение было принято ею вовсе не потому, что она волновалась в ожидании жениха или в столь торжественный момент была обуреваема девичьими грезами. Ни о грезах, ни о стремлениях и надеждах, обычно связанных с подобными обстоятельствами, у нее не было даже понятия, и предстоявшая помолвка лишь тешила ее тщеславие. Ведь не шутка — обратить на себя внимание Рональда, перед несметным богатством которого все преклонялись!
Все ли? Нет! Эдита знала человека, который не только не преклонялся перед этим всемогущим миллионером, но открыто и смело объявил себя его врагом; этот человек осмеливался даже угрожать ему, ведь во взгляде и осанке того незнакомца — Эрнста Раймара — была ясно видна угроза, хотя он и не высказал ее вслух.
Странно! Эдита не могла отделаться от воспоминания об этой встрече, и оно было мучительным для нее. Вот и теперь оно медленно подкралось к ней и наложило на ее холодное, красивое лицо выражение задумчивости, обычно чуждое ей. Перед ее мысленным взором всплыли заброшенное в лесу кладбище и мужская фигура с мрачным, молниеносным взглядом. Это произошло всего несколько дней тому назад, но казалось далеким сном, не имевшим ничего общего с действительностью.
За стеклянной дверью террасы раздались голоса, и Эдита очнулась. Она забыла о приезде гостей и, невольно обернувшись на звук их голосов, вздрогнула. Вместе с Вильмой на террасе появились майор Гартмут, Макс Раймар и… тот незнакомец, которого она видела на кладбище.
Макс поспешил навстречу девушке и, здороваясь с ней, «благословлял случай», именно теперь приведший его в Гейльсберг. Майор «рад был возобновить знакомство», завязанное на крепостном кургане. Вслед за ними подошла Вильма с незнакомцем, непринужденно говоря ему:
— Вы ведь еще незнакомы с моей кузиной. Милая Эдита, позволь представить тебе… нотариус Раймар из Гейльсберга. Эдита Марлов.
Один лишь Эрнст заметил, как смутилась молодая девушка, когда назвали его имя. Он вежливо, но холодно поклонился и произнес:
— Позвольте выразить вам свою благодарность за радушный прием, оказанный моему брату в вашем доме. Он много рассказывал мне о нем.
— Да, очень много! — подхватил Макс. — Эрнст знает, как я счастлив, имея возможность бывать у вас.
Эдита уже овладела собой и холодно промолвила несколько слов, окинув гневным взглядом человека, осмелившегося на такую игру с ней. Он же еле заметно улыбнулся, так как отлично помнил каждое слово, сказанное в адрес «закоренелого холостяка».
Разговор сделался общим. Майор занялся маленькой Лизбетой, восторженно выбежавшей к нему навстречу и теперь не отходившей от него. Макс рассыпался в любезностях. Эрнст тоже казался оживленнее обычного, но продолжал не подавать вида, что уже встречался с Эдитой раньше.