Заклятые друзья
Шрифт:
Поднимаюсь к себе и быстренько переодеваюсь в вечернее платье. Свой трофей прячу в платяной шкаф. Потом стучу в дверь Малахова — никто не открывает. Зато открывается дверь напротив, и из номера Федора Петровича выходит Володя. Увидев меня, он вздыхает с облегчением.
— А мы уже волноваться начали. Ты где пропадала?
— В город ездила, одной скучно сидеть, — отвечаю я ему.
— Федору Петровичу нездоровится, — шепотом мне в ухо говорит Малахов.
— Что с дедушкой? — тревожно спрашиваю я у него и врываюсь в номер, изображая сильное
Павличенко лежит в постели.
— Ты где пропадала? — задает он мне тот же вопрос, что и Малахов.
— В город ездила, по магазинам шлялась, — пожимая плечами, невинно отвечаю я, — подарок тете искала.
— Что ж ты утром ничего не сказала? — настороженно глядя на меня, спрашивает мой клиент.
— Да я и не знала, что захочется куда-нибудь поехать. Просто здесь скучно одной сидеть было.
— Малахов, выйди, — коротко распоряжается он, и Володя исчезает за дверью, прикрыв ее за собой. — Ты не забыла, что ты на работе здесь, а не на каникулах? — зловещим шепотом задает он вопрос.
— А что, моя работа заключается в охране вашей комнаты? — парирую я.
— Ладно, не будем ругаться, — как-то весь обмякнув, будто резиновый шарик, из которого выпустили весь воздух, ответил Павличенко. — У меня сердце прихватило, возможно, завтрашнюю поездку в Хатынь мне придется пропустить.
— Может, «Скорую» вызвать? — спрашиваю его.
— Пока не надо, — слабым голосом отвечает Павличенко, — я уснуть попробую, иди.
Я догадываюсь, отчего у него могло прихватить сердце.
Володя при моем появлении вскакивает на ноги и с немым вопросом смотрит на меня.
— Он спать будет, — успокаиваю я его, — но ты ночью все равно поглядывай.
— Обязательно!
— Пошли вниз, посидим где-нибудь — предлагаю я ему, и Владимира сразу оставляют все тревоги по поводу здоровья шефа. — Я сейчас, — говорю я ему, многообещающе улыбаясь при этом, и ныряю в свой номер.
«Так, где же они? — роясь в своей походной сумке, думаю про себя. — Неужто забыла взять? Нет, вот они».
Маленькая коробочка перекочевывает ко мне в сумочку. В коридоре меня ожидает Володя, сияя от предвкушения провести со мной вечер, а может быть, и ночь.
Но его надеждам вряд ли суждено сбыться. Скорее всего он будет спокойно спать. Извини, дорогой, безмятежные времена блаженства прошли безвозвратно. Мысли о двух трупах в «Минске» и килограммы то ли кокаина, то ли героина не давали никакого настроя на беспечный отдых.
Володя уже по сложившейся традиции заказал водки, горячее и массу разнообразных салатов. В местном кафе их подавали в небольших пластмассовых розетках, так что переедание нам не грозило.
— Володь, а где вы сегодня были? — начинаю я приставать к Малахову с вопросами.
— К памятнику Победы ездили, потом Федор Петрович по делам фирмы с мужиком встречался, потом с немцем в ресторане разговаривал.
— С немцем? — удивляюсь я.
— Да. Это давний партнер нашей фирмы — господин Гюнтер. Он к нам приезжал раньше, я еще не работал
— Что еще интересного у вас было?
— Да ничего больше, по городу поболтались. Ну а ты где была?
— Да тоже по городу болталась. По магазинам ходила. Тетке подарок искала, да так ничего путевого и не нашла.
— Не волнуйся. Федор Петрович, наверное, завтра никуда не пойдет. Так что еще денек у нас будет в запасе, — не совсем ясно выражается он. То ли Володя имел в виду наши личные отношения, то ли предлагал свою помощь в поиске подарка для тетки, я так и не поняла, но уточнять не стала.
— Володя, что-то я водку не хочу. Выясни, пожалуйста, какой коньяк у них есть?
Тот поворачивается в поисках официанта, тем временем в его рюмку попадает крохотная таблетка и быстро там растворяется.
— Володя, бог с ним, с коньяком, — меняю я свое решение относительно горячительного напитка, — давай водку допьем и больше на сегодня ничего заказывать не будем. Потанцуем и, может, чем другим займемся? — задавая вопрос, поглаживаю его ногу своей под столом.
— Я только за! — с восторгом отзывается он на мое предложение.
Мы выпиваем по стопке и идем танцевать.
Под конец танца Малахов зевает, прикрывая ладонью рот.
— Я сейчас, — извиняющимся тоном говорит он, подводя меня к столику.
Пока он делает свои дела, я для верности бросаю ему в рюмку еще одну таблетку снотворного.
Через пару минут Малахов возвращается. Мы выпиваем еще. Не торопясь расправляемся с остатками ужина. Мне смешно смотреть, как Володя с трудом уже борется со сладкими объятиями Морфея. Я решила сжалиться над ним и нежно предлагаю:
— Милый, пойдем к тебе в номер?
Малахов, по-видимому, только этого и ждал. Тут же подозвав официанта, он расплачивается с ним, и мы удаляемся к нему в номер. Едва за нами закрывается дверь, я попадаю в объятия Малахова. Но две таблетки снотворного делают свое дело, и, хотя мой кавалер и крепкий мужик, со сном он борется уже из последних сил.
— Володь, я сейчас переоденусь, душ приму и приду. Раздевайся и лезь в постель. Дверь не закрывай, — давая такие указания, я высвобождаюсь из его рук, целую в щеку и, разворачивая за плечи в сторону его спальни, слегка подталкиваю в нужном направлении.
Через пять минут, с миниатюрным фонариком величиной с шариковую ручку, снова заглядываю к нему в комнату.
Малахов спит молодецким сном, во сне счастливо улыбаясь.
«Ну вот и славно», — думаю я про себя и осторожно выхожу в коридор. Открыть дверь в номер Федора Петровича для меня не представляет сложностей, и через пять минут я уже у него. Осторожно закрыв за собой дверь, я включила фонарик. Направленный луч поочередно выхватывал разные предметы из темноты. Я выключила фонарик и прислушалась. Посапывания не слышно. Осторожно заглянула в спальню. Кровать Павличенко была разобрана, но старика в спальне не было.