Заклятые подруги

Мусина Мария

— Почему сразу «дикость»? — пожала плечами Лариса. — Вам не кажется дикостью, что священник в церкви достает бумажки и читает: за здравие Юлии, Марии, Ирины, Александра, Сергея? Каких Юлии-Ирины? Фамилия как? Кто имеется в виду? Ведь в чистом виде магическое действо. А спросите в церкви, почему для того, чтобы заказать панихиду, обязательно нужно свидетельство о смерти представить? Да потому, что некоторые дамочки — греха не боятся! — додумались таким образом своих супостаток изводить. Закажут панихиду на имя соперницы. Как мертвую ее отпоют, а потом она, бедняга, не знает, к какому врачу бежать лечиться. Священники в ужасе: они народу — разумное, доброе, вечное, а народ церковь в место разборок

норовит превратить. А ведь формально тут фигурирует только имя. Только имя. Но у имени всегда есть связь с человеком, который зовется так, а не иначе. Сколько бы ни было Татьян и Алексеев, когда вы называете имя и подразумеваете конкретного человека, вы имеете шанс вступить в некий контакт с этим самым конкретным человеком.

— Куда бежать? — схватился за голову Слава. — Куда деваться?

Кудряшов попытался было развить тему, но на кухню заглянул взъерошенный подвижник дактилоскопии.

— Мы закончили.

— Еще кофе? — спросила Лариса.

— Спасибо, мы поедем. Дел много.

— Напрасно они так старались, — огорчилась Верещагина, когда группа отбыла, честно выполнив свой долг. — Безумное количество отпечатков пальцев — и наверняка ни одного отпечатка тех, кто здесь весь этот разгром учинил.

— Служба, — сказал Кудряшов и кинул на Верещагину взгляд, от которого та смутилась.

Слава выдерживал паузу.

— Не гипнотизируйте меня так, — засмеялась Лариса.

— Мы вроде были на «ты», — припомнил Кудряшов.

Они все еще стояли в узкой прихожей, куда вышли, чтобы проводить экспертную бригаду. И Кудряшову казалось, что Лариса слышит гулкие и частые удары его сердца.

— Кстати о гипнозе, — интимно прошептал Слава и властным жестом привлек к себе вовсе не сопротивляющуюся Ларису.

Когда место действия перенеслось в спальню, Лариса нашла в себе силы вспомнить о том, что дверь не закрыта.

— Не бойся, у меня пистолет с собой, — удало успокоил возлюбленную Слава.

Катя Померанцева родилась в Южно-Сахалинске. В семье рабочего и служащей, которые приехали осваивать Дальний Восток после хрущевского указа, сделавшего с помощью всевозможных добавок здешнее житье гораздо симпатичнее, чем на материке.

Девочка Катя очень рано поняла, что она и ее родители — не одного поля ягодки. Родители были скучные, Катя — веселая и озорная. Родители дрожали над каждой копейкой — Катя кожей чувствовала свое отчаянное равнодушие ко всему материальному как таковому. Она никогда не просила родителей что-либо ей купить — ни игрушек, ни нарядов, — все это Катю не интересовало абсолютно. Родители боялись всего на свете: болезней, воров, начальства, дождя, засухи, холода, жары — Катю не страшило ничто. Она чувствовала в себе силы грандиозные, и важно было только придумать, куда мочь свою употребить.

К сожалению, на родительские советы-подсказы тут рассчитывать не приходилось. Катя была хорошенькая, а потому стала со второго класса ходить в драмкружок: не пропадать же добру. Маму с папой убедила, что непременно надо ей музыке учиться. Родители проку в этом не видели никакого, но дочке отказать не могли. И Померанцева начала работать над собой. Она всегда знала: без этого не обойтись.

После десятого класса Катя, пренебрегая ужасом и заклинаниями родителей, поехала поступать в театральный. В Москву, естественно. Провалилась, конечно же. И поскольку отличалась ясностью мышления, мгновенно сообразила, что театральный нахрапом не возьмешь. Но отступать от намеченного было не в Катином характере. Она пошла по лимиту в типографию наборщицей. Через два года поступила на вечернее отделение факультета журналистики МГУ — после рабфака. И все это время, каждый год, держала экзамены в вуз своей мечты.

Родители звали домой, заламывая руки, сулили

безбедную жизнь и спокойную подготовку к поступлению, черт с ним, куда хочешь. Но Катя здраво рассудила, что возвращаться туда, откуда вырвалась с трудом, — глупо. Лучше свинцовой пылью дышать, чем назад. И потом, журфак вполне отвечал Катиным требованиям самоусовершенствования, раз в театральном нет вечернего отделения, а работа по лимиту, пусть и тяжелая, давала надежду на московскую прописку. Катю устраивало все. Все, что могло привести ее к цели.

Когда Катя училась на третьем курсе, подошло ее время получить комнатушку в коммуналке вместе с пропиской в столице нашей Родины. И Катя могла всерьез подумать о переводе на дневное отделение. Но журфак на фиг ей был не нужен. Катя поднапряглась и поступила с седьмой попытки в театральное училище. «Из ничего, — любила и теперь говорить Померанцева, — ничего не получается. И ничего никуда не девается».

Надо сказать, что все время, пока, сжав зубы, шла к заветной цели, Катя не позволяла себе никакой личной жизни. Сначала она поступала так по наитию, потом, вычитав у Фрейда про сублимацию, сознательно оберегала свою сексуальную энергию от разбазаривания по пустякам. По причине ли долгого отказа себе в девичьих грезах, по причине ли нравов, царящих в ее училище, — так или иначе, но, став студенткой театрального, Катя пустилась во все тяжкие. Она вовсе не была нимфоманкой, но секс приносил ей удовольствие, и Катя не видела причин отказывать себе в столь приятном времяпрепровождении.

Удивительно, но репутация Померанцевой при этом абсолютно не страдала. Катя никогда не делала из своих грехопадений тайны, а вовсе наоборот — гордилась ими, весело посмеиваясь над своей слабостью к мужчинам. За Померанцевой закрепилась слава милой, влюбчивой, но отходчивой девушки.

Злые языки приписывали именно этому качеству активное восхождение Померанцевой по лестнице актерской карьеры. Однако скорее здесь сыграли выдающуюся роль удача, фарт, череда счастливых обстоятельств.

Померанцеву скоро стали снимать в кино. Катя была хорошо профессионально подготовлена, очень работоспособна, никогда не спорила с режиссерами, умела найти общий язык с партнерами по съемочной площадке. По окончании училища ее пригласили работать в хороший театр. Актерская карьера складывалась. Катя перевела дух и решила, что пора обзаводиться семьей. Но тут оказалось, что методы, которыми она широко пользовалась до сих пор, для достижения данной цели не подходят.

Те мужики, с которыми Катя могла бы связать свою судьбу, шарахались от ее целеустремленности, как черт от ладана. Тогда Катя, любя профессионализм во всем, обратилась за помощью в решении своей личной проблемы к психотерапевту. Психотерапевтом этим оказался Леня Долгов.

Леня, посмотрев на удачливую красавицу актрису, не стал применять к ней свою излюбленную теорию завышенных притязаний. Для начала он объяснил ей, что на самом деле мужчины ценят в женах: а) отказ от собственной индивидуальности; б) способность жертвовать собственными интересами на благо семьи и лично мужа; в) мягкость и женственность, плавно переходящие в бесхребетность и мягкотелость.

Доверие к профессиональным знаниям на этот раз сослужило Катерине плохую службу. Померанцева искренне поверила в объективность Лениных оценок семейной жизни. А посему раз и навсегда перестала хотеть замуж.

— Зачем? — внушал ей доктор. — Вы самостоятельная, самодостаточная женщина, материально независимая. Если, предположим, вы захотите родить ребенка — вы это можете себе позволить, и не имея под боком человека, ущемляющего ваши права как личности. Давайте сформулируем истинные причины вашего недовольства жизнью. Вам не хватает теплых, доверительных, интимных отношений?