Заклятые супруги. Леди Смерть
Шрифт:
– Графиня? Ваш голос решающий.
Евгения улыбнулась. Намотала на палец длинный белокурый локон, наклонила изящную головку. Она терпеть не могла зарвавшегося мальчишку, и он это знал. А еще он знал, что сейчас целиком и полностью в ее власти. Поэтому она позволила себе помедлить. Поэтому и еще потому, что графине не нравился Анри: из Энгерии он вернулся не к ней, а в Вэлею. Чужим.
Все из-за той девчонки.
Евгения сжала руку так, что ногти впились в ладонь, и произнесла, смакуя каждую букву:
– Виновен.
– Су-у-ка! – выдохнул Эрик и рывком бросился с постамента.
Вероник
– Большинством голосов виновен, – коротко заключил Симон, – приговор надлежит привести в исполнение немедленно.
– Вы пожалеете, – хрипло процедил он, складывая вспотевшие ладони вместе, чтобы унять дрожь. Анри на него не смотрел, но Эрик глядел за двоих – пристально, чтобы впитать каждую искру ненавистного золота – в глазах, на волосах, с загорелой кожи. Впитать, запомнить и раздуть из них такое пламя, которое поглотит их всех. Всех, осмелившихся решать его участь, как судьбу безродного плебея. Но в первую очередь отца, который это допустил, и того, кто станет орудием.
– Из меня вытравят магию, но не мозги, – голос почти не дрожал, и губы растянулись в улыбке. – Слышишь, солнечный мальчик? А я слышал, что браслет все еще при тебе.
– Достаточно, – Симон поднялся и кивнул. – Вероник, проводи маркиза. Господа, прошу.
Зашумели отодвигаемые стулья: правила требовали, чтобы во время приведения приговора в исполнение присутствовали все. Эрик дернул плечом, когда Вероник направила его к двери, наградил сестру презрительной гримасой. Анри задержался, пропуская всех. Лишь оставшись в одиночестве, закатал рукав, глядя на текучий узор обручального браслета. Золото струилось внутри магических контуров подобно крови по венам.
Почему она до сих пор не поставила подпись?
1
– Кошмар! Кошмар!
Чтобы не перебудить полвагона, голос пришлось понизить до шепота. Ума не приложу, когда открылась дверь, и как пушистое чудовище умудрилось сбежать. Из коридора поезда тянуло прохладой, я поежилась и плотнее запахнула халат. Камеристка сладко спала, положив голову на обитую алым бархатом подушечку, которую нам выдал проводник. В отличие от моего, сон Мэри был крепок и нерушим, она вообще на удивление спокойно восприняла новость, что мы наконец-то переезжаем в Вэлею. Спокойно, если не сказать радостно. Должен же был хоть кто-то этому порадоваться.
– Кис-кис, – позвала я. – Лучше иди сюда… По-хорошему.
То ли угроза прозвучала неубедительно, то ли наоборот – слишком, но возвращаться ко мне не торопились.
– Кошмар!
Куда он мог деться?
Я дошла до конца вагона, когда мое внимание привлекла приоткрытая дверь последнего купе, за которой царила кромешная тьма. Приглушенные огоньки газовых светильников с ней справиться не могли.
Пустое? Или не только мы с Мэри забываем запираться на ночь?
Я прислушалась, но изнутри не доносилось ни звука. Тень от ручки дернулась, когда я медленно потянула дверь в сторону.
– Кошмар!
– Все так ужасно?
От неожиданности я запнулась о складку ковровой дорожки и полетела прямо под ноги шагнувшему из темноты мужчине. Очень некстати, потому что руки у него были заняты без малого тринадцатью фунтами серого сокровища. Поразительно, с какой скоростью отъедается хрупкий кошачий организм на свежем воздухе и морепродуктах.
– Зачем вы выкрали моего кота? – грозно спросила я, глядя снизу вверх.
Сложно оценить внешность мужчины, стоя перед ним на четвереньках. И все-таки я бы назвала его привлекательным: широкоплечий и смуглый, с правильными чертами лица. Натурщики портретистов эпохи Рассвета рыдали бы от зависти, топали мускулистыми ногами и рвали на себе туники.
Он приподнял брови.
– Его зовут Кошмар?
– Это была импровизация.
Мужчина ослепительно улыбнулся, отпустил кота и подал мне руку. Ладонь у него оказалась теплой, сухой, но, несмотря на силу, удивительно мягкой.
– Ивар Раджек.
И голос под стать внешности – низкий, звучный. Надежность и уверенность, не имеющие ничего общего с опасностью. Теперь, оказавшись с ним лицом к лицу, я могла рассмотреть его получше: густые темные брови, серо-голубые глаза, как у арнейских богов, волевой подбородок, нос с небольшой горбинкой. Прежде чем я успела опомниться, меня подтянули к груди. Дверь за спиной защелкнулась.
– Я буду кричать, – доверительно сообщила я.
– Звать маму, папу или лорда Фрая?
– А… это вы.
Про «ничего общего с опасностью» – это я погорячилась.
– Не могли бы вы сказать то же самое, только не так разочарованно?
Я уперлась ладонями нахалу в грудь и отстранилась. Когда месяц назад в Королевской службе безопасности мне вручили билеты, я пребывала в полной уверенности, что сразу же отправлюсь в Вэлею. В общем-то, не ошиблась, только вот билеты оказались не до Ольвижа и даже не до Лавуа, где обосновался муж, а на побережье, где нужно было снять дом и наслаждаться жизнью. Как ни странно, мне это даже удалось – утром я отдыхала на пляже, днем читала, экспериментировала с зельями и тьмой, вечерами гуляла по небольшой, но красивой набережной и ужинала в ресторане, на террасе с видом на океан. Одна: как ни странно, в Вэлее это действительно было в порядке вещей.