Заклятые враги
Шрифт:
– Это всё слишком странно, - вздохнул он.
– Ты прежде терпеть меня не могла, а теперь сама любезность.
– Может быть, у меня глаза открылись!
– На что, на статус?
– Шэйран недовольно скривился.
– Мон, я давно уже в это не верю. Может быть, потому и представлялся столько лет сиротой?
– он оставался всё таким же грустным, как и прежде.
– Не стоит, правда. Я не хочу, чтобы ты притворялась. Мне это знаешь как надоело?
– А что, много кандидатов в притворщики?
– девушка придвинулась чуть ближе.
– Конечно. Вот Антонио, например, всё знал с самого начала. Ведь мы росли, по сути, в одном дворце. И что? От этого он стал меньшей занудой? Только пока рядом торчал Лээн, а это, впрочем, было очень часто, он вынуждал себя весело смеяться и упрямо поддерживал мои дурацкие идеи. Идеи Фарни - никогда. Потому что… Потому что если представить меня зачинщиком, они вызовут Тэзру. А Тэзра не посмеет мне сделать ничего плохого. Она на сына своего могла кричать, а на меня - нет. Потому что… Ай, да не важно. А если спихнуть всё на Лээна, если он будет виновен, если он придумает - так кто его оправдает, настоящего сироту?
– Все относятся так к особам королевской крови, - пожала плечами Моника.
– Это подсознательно, понимаешь.
– О, да, - фыркнул Рэй.
– Ты вспомни Мизель! Если б её убедили, что у неё на курсе учится настоящий сын Лиары… О, что бы это было! Ты видела, как она вешалась на папу?
Мон кивнула.
Она видела - конечно, Кредэуа так пожирала взглядом несчастного Дарнаэла, а тот оставался таким равнодушным к ней, что Лэгаррэ уже почти было поверила в глупые слухи о предпочтениях короля Дарнаэла.
Странно со временем осознавать, что у него просто есть другая. Хотя… вряд ли это Сэя, конечно же. Скорее не забытая до сих пор королева Лиара, к тому же, король ежегодно бывает в Кррэа…
Подписывает мирные договоры.
И, может быть, уделяет время королеве не только во время переговоров - и не только днём.
– Послушай, - девушка положила руку Шэйрану на плечо, словно стараясь его успокоить, - может быть, к тебе некоторые и относились… натянуто, но ведь статус принца и вправду не имеет такого уж особого значения для меня. Просто тут относиться к тебе нормально чуть легче, чем там.
– А, понял, - хмыкнул Рэй.
– Просто тут у серого троечника вдруг появился магический дар - а тебе, как вечной отличнице, стало интересно узнать о том, как он работает. Вот и всё.
– А тебе будет легче, если моё отношение к тебе обусловлено магией, а не тем, что ты королевский сын?
– Намного.
– Тогда думай так, - послушно согласилась Моника.
Он подался вперёд - и девушка не успела отпрянуть. Руки как-то сами по себе скользнули ей на талию, а девушка вопреки собственной воле, вопреки сознательному пониманию того, что так нельзя, обняла его за шею, придвигаясь ближе.
Хватит себя оправдывать. Хватит убеждать себя в том, что он вызывает
Просто тут, когда некому повторять, что он отвратительный тупица, а все мужчины гадки, когда никто не пытается убедить её в том, что истинный путь - это верность Богине и отсутствие всяческого контакта с противоположным полом, когда никто не пытается его очернить в её глазах…
Тут намного легче увидеть, что настоящий Шэйран - вне статусов и штампов, - действительно абсолютно нормальный человек.
Уж явно лучше тех остальных на улицах Эрроки, тех, на ком матриархат всё-таки успел оставить своё неусыпное клеймо.
И получается оно само по себе.
Вера эта появляется сама по себе.
…На сей раз поцелуй был уже не последствием выпитого алкоголя или какого-то глупого пьяного одурения. Они не пытались доказать себе что-нибудь или, может быть, сбежать от реальности. Мон почти убедила себя в том, что нет ничего плохого в том, чтобы быть с мужчиной, ведь даже королева…
Даже королева не придерживалась принципов, которые так старательно проповедовала.
Просто Монике не хотелось прежде кривить душой. Это остальные могли ночью виснуть на шее у понравившегося сокурсника и делить с ним постель, а утром кричать в спину что-то вроде “троечник” или “дурень”.
Или просто это оскорбительное “мужчина”.
Моника вот так не умела. Ей хотелось раз и навсегда, точно, чтобы было понятно, что чёрное, а чти белое. Чтобы даже существование полутонов ничего не испортило.
Чтобы если ненавидеть - так постоянно. А если любить - то и днём, и ночью, а не только подальше от людей.
– Твой отец тебя придушит на месте за то, что ты сидишь тут со мной, - выдохнула Моника, отпрянув от него наконец-то - хотя очень хотелось прижаться всем телом и вновь поцеловать.
Она не должна, не должна, но упрямая вера давала трещину в самый неподходящий момент, выпуская на свободу совершенно никому не нужные подозрения.
– Боги, Мон! Мой отец, в конце концов, воюет с моей же мамой десять месяцев в году.
– А оставшиеся два?
– А оставшиеся два они спят по ночам в одной постели и гуляют по саду, взявшись за руки, - фыркнул парень.
– Он и слова кривого мне не скажет, тем более, ты дарнийка, а не эрроканка.
– Это не имеет значения.
– Это ты так думаешь, - фыркнул парень.
– Всё на свете имеет значение. В общем, забудь.
Лэгаррэ, впрочем, всё-таки разжала руки. Она уткнулась лбом ему в плечо и зажмурилась, словно пытаясь отогнать все глупые мысли, что так старательно её одолевали.
– И что твоим родителям не сидится?
– не выдержала она.
– Почему нельзя помириться и просто править вместе континентом?
– Потому что упрямство, - хмыкнул парень.
– Потому что хочется быть первыми - и ему, и ей. Я уже давно привык, Эрла тоже.