Заключенный Альфа
Шрифт:
Он чертовски великолепен.
Чисто выбритый, с идеально уложенными волосами, в приталенной черной рубашке и темных джинсах он выглядит как олицетворение секса, демонстрируя свои мускулы.
На его лице знакомая ухмылка, которую она видела днем ранее, та самая, от которой она неожиданно стала мокрой.
Но в голове мелькают воспоминания о местах преступлений.
Как мог этот человек, такой беззаботный и красивый, совершать такие зверства?
Это не имеет смысла.
Она копает
Оба его родителя скончались много лет назад, единственным оставшимся в живых членом семьи является младшая сестра.
Она пытается собрать воедино улики, которые могли бы дать ей ответ на вопрос, почему он так жестоко убил трех человек.
Поиски оказываются безрезультатными, и в итоге она просто смотрит на его фотографии, ругая себя за то, что нашла его таким привлекательным.
Прошло несколько часов, когда на столе зазвонил телефон. Она подпрыгивает от неожиданности.
Она не узнает номер и отвечает из любопытства.
— Алло?
— Элизабет.
Она замирает. Он произносит ее полное имя с такой властностью, его голос шелковистый и низкий, что сердце грозит выскочить из груди.
Невозможно ошибиться, кто это — Эрик звонит ей.
— Откуда у Вас этот номер? — спрашивает она, стараясь, чтобы голос был ровным и звучал профессионально.
— Тебя легко найти.
Он угрожает тебе. Заверши звонок.
— Доктор Портер знает, что у вас есть доступ к телефону? — и, черт возьми, она не может сдержать дрожь в голосе.
— Если тебе от этого станет легче, конечно.
Она готова поклясться, что слышит его ухмылку через телефон.
— Если Вы пользуетесь неавторизованным телефоном, я буду вынуждена доложить о Вас.
Она понятия не имеет, что говорит, но старается говорить убедительно.
— Нет, не будешь. Потому что тогда мы не сможем разговаривать.
Вешай трубку, вешай трубку, вешай трубку!
— О чем ты хочешь поговорить? — она щурит глаза, понимая, что это ошибка, и сжимает одеяло так сильно, что оно может порваться.
— Я хочу поговорить о тебе, — мурлычет он, и ее тело пылает жаром.
— Со мной не о чем говорить, — просто отвечает она. — Я прекращаю разговор.
Он игнорирует ее.
— Мне интересно, почему ты, Омега, считаешь разумным работать с кем-то вроде меня. И почему ты согласилась вернуться.
Она молчит, и он усмехается.
— Я не думаю, что это из-за денег. Я думаю, это потому, что ты тоже это чувствуешь.
У нее кровь стынет в жилах.
— Чувствуешь что?
Он молчит слишком долго, специально затягивая с ответом, чтобы заставить ее запаниковать.
Вешай
— Как сильно я хочу тебя трахнуть.
Воздух покидает ее легкие. Ее киска сжимается от его слов, а тело вздрагивает. Он прав, она тоже это чувствует.
— Это неуместно, — настаивает она, заставляя себя сохранять ровный тон.
— Ты хочешь, чтобы я остановился? Или сказать тебе, как чертовски хорошо ты пахнешь для меня?
О, Боже.
Она постыдно мокрая, ее киска насквозь пропитала нижнее белье.
— Эрик…
— Ты пахла солнцем и медом. Детка, ты пахла как гребаное спасение.
О, Боже.
Ей нужно повесить трубку.
— Прекрати, — задыхается она, но не заканчивает разговор. Его голос слишком ровный и глубокий, чтобы она могла только слушать.
— Ты была мокрой, когда уходила, как хорошая маленькая Омега.
Ее соски впиваются в рубашку, ткань вдруг становится слишком грубой для ее нежной кожи. Она прикусила губу, чтобы не застонать, и впилась ногтями в плед.
Если бы ее машина работала, она бы уехала прямо сейчас. К черту деньги. К черту деньги.
— И я знаю, что ты сейчас мокрая. Все в порядке, детка. Я не скажу.
Черт, его голос.
Одеяло промокло насквозь. Она прикусывает губу и изо всех сил пытается заставить себя повесить трубку, но в итоге хватается за телефон, как за спасательный круг.
— Ты знаешь, как сильно ты меня завела? — он продолжает, а она молчит, цепляясь за каждое слово. — Тяжелее всего мне было за последние годы. Хочешь знать, о чем я думал, когда заставлял себя кончить?
Она не может говорить. Если она заговорит, он победит.
Ее предательская рука перемещается между ног, проникая под леггинсы, и нежно трет промежность, дразня себя одним пальцем.
Ноутбук все еще открыт, и фотография его ухмыляющегося лица отражается на экране.
— Я думал о том, чтобы раздвинуть тебя на своем узле, — продолжает он ровным голосом. Она еще сильнее напрягается, раскачиваясь взад-вперед на своей руке. — Я думал о том, как эта красивая розовая киска будет сжимать меня.
Ее клитор пульсирует. Она растирает его быстрыми круговыми движениями, пока он продолжает.
— Сначала ты бы сопротивлялась мне со своей милой маленькой самоуверенностью. Но я бы связал тебя, детка, чтобы ты не смогла.
Она трется об руку, такая отчаянная и мокрая, что слезы заливают глаза.
— И если бы этот милый маленький ротик все еще не замолчал, я бы засунул в него свой член.
Он просто продолжает говорить, как будто знает, что она близко.
Как будто он видит ее.