Заключительный аккорд
Шрифт:
Встречная колонна медленно спускалась по склону. Световые прорези маскировочного устройства фар почти не были заметны в снежной пыли бушующей метели. На путевых столбах десятки указателей с номерами боннских частей, названиями населённых пунктов, дальностью в километрах. У тыловых служб, по-видимому, было много хлопот, а главная — обеспечить самих себя.
Вот и высота Вейсерштейн. 790 метров над уровнем моря. Отсюда дорога постепенно снижалась до самого Шлейдена.
Брам вновь подумал о последствиях. Генералу необходимо
«Я обязан поговорить с Урсулой. Она должна всё рассказать своему мужу и порвать со всем тем, что связывает её с прежней жизнью. Если же она будет колебаться, я приложу все силы, чтобы она пошла за мной».
Световых указателей не было видно — их скрыл буран.
«А вдруг какому-нибудь американскому полковнику стукнет в голову именно в этот момент рискнуть пойти в наступление, и как раз на участке моего полка?»
Оставалось километров пять. За короткое время нужно было выработать план действий.
«Сначала я зайду к Квангелю, объясню ему всё. Делу Зойферта нужно дать ход, быстро закончить его, чтобы подольше побыть с Урсулой. Прошло две недели, как мы виделись в последний раз. Позавчера я разговаривал с ней по телефону».
Перед входом в барак горел такой тусклый свет, что его по сочли нужным даже замаскировать.
— Добрый день, Квангель. — Брам посмотрел на погоны начальника госпиталя. — О, да вы уже майор санитарной службы! Моё почтение! Чёрт возьми, старый дружище!
Они обнялись, похлопали друг друга по спине.
— Сердечно поздравляю с присвоением очередного звания.
— А откуда вы прибыли?
— Брось церемонию, почему не «ты»?
— Дружище Брам! Единственный из боевых товарищей, который ещё жив! Трудно этому поверить.
— Заскочил на несколько минут.
— Жаль. А то предложил бы тебе настоящих капель. У большинства фронтовиков кое-что попадается в вещах.
— Послушай, доктор! Я ищу одного человека. Похоже, самострел.
— Не может этого быть! — ответил Квангель.
— Может! Это капитан Виктор Зойферт!
— Зойферт?! Его доставили к нам с гладкой сквозной раной голени. Вчера отправили санитарным поездом. Вероятно, в центр Франции.
— Отправили санитарным поездом? — Браму показалось, что он ослышался. Его алиби укатило по железнодорожным рельсам. Круземарк не преминет съязвить: «Любой новичок сначала навёл бы справки по телефону!»
— Нужно ли этот случай предавать широкой огласке? — осторожно спросил Квангель и добавил: — Ведь это, может быть, лишь предположение?
Брам устало покачал головой:
— Ну что же, теперь поеду к своим. Надо спешить. Пока всё, доктор! — Для встречи с Урсулой остались считанные минуты.
— Полмесяца назад ты уезжал хромая. А сегодня уже прыгаешь, как индеец. —
— А что, сестра Урсула… она сегодня не дежурит? — почти боязливо спросил Брам.
Доктор вскинул на него глаза. «Что-то между ними есть», — подумал он и ответил:
— Она всё ещё живёт в отеле Корна. При такой погоде вряд ли она пойдёт на прогулку…
Брам молча подал ему руку.
— Если доведётся встретиться ещё раз, закатим с тобой настоящий кутёж, — сказал доктор.
— Согласен. После окончательной победы, — ответил Брам. «А не показать ли ему руку? — подумал он. — Нет, лучше не надо, времени совсем не остаётся».
Когда Брам остановил джип у разрушенной стены отеля Корна, пробитую на шоссе колею уже замело белым пушистым снегом. Буря, будто вырвавшись из огромных мехов, пронеслась через городишко.
Господин Корн уставился на майора, как на привидение. Его обычно невозмутимое лицо вытянулось, глаза округлились.
— Я полагал, что вы парализованы, — запинаясь, растерянно пролепетал он. — Об этом сам господин генерал говорил.
— Может быть. Только отчасти. — ответил Брам рассеянно. — Фрау Хальваг?..
— Да, она живёт всё в той же комнате.
«Знакомые ступеньки. Здесь я впервые встретил Эльвиру Май», — подумал майор, поднимаясь по лестнице. Узкий коридор, чуть освещённый двумя тусклыми лампочками. Потёртая ковровая дорожка. Номер на фарфоровой табличке.
Перед дверью он почувствовал слабость во всём теле, а левая рука будто налилась свинцом. Он завернул рукав. Красная полоса уже тянулась от запястья к предплечью. «Наверное, воспалилась», — подумал он и, тихо постучав в дверь, прошептал:
— Это я, Брам!
Ввалившись в комнату, он чуть не упал. В полутьме Брам увидел Урсулу.
Пот выступил у него на лбу.
— Сепп, ради бога…
— Уже всё прошло…
А перед глазами тёмные круги. Фуражка покрылась корочкой льда. Снег налип на подошвы. Пальто тянет, как камень.
— Извини, пожалуйста, Урсула, но… — Он снял портупею и кожаное пальто. Комната качалась и плыла перед глазами, и ему стоило усилий сдержать себя.
— Сними сапоги, — сказала Урсула, вешая пальто на вешалку. — Как ты сюда попал? Что-нибудь случилось?
— Я был в госпитале. Почти по службе. Так уж получилось.
— У доктора Квангеля?
— Я думал, ты обрадуешься…
Она подошла к нему и, закрыв глаза, поцеловала. Брам обнял её за плечи, привлёк к себе. Он почувствовал её глубокое дыхание и ощутил, как высоко вздымается её грудь. Потом глаза её открылись.
— Сколько времени ты пробудешь здесь?
— Совсем немного, — ответил он охрипшим голосом и подумал, что снежный буран намёл огромные сугробы между Эйфелем и Арденнами и может занести всю дорогу. «А тут этот проклятый приступ слабости!» У майора опять закружилась голова.