Закогтить феникса
Шрифт:
Срываться в галоп в людном городе — плохая идея. Не то чтобы меня волновали смертные, но… нельзя же, чтобы они пострадали под копытами, верно? Да и городская стража галопу не обрадуется, остановит, задержит.
Лошадка бежит быстро, коршун умело выбирает кратчайший путь по широким улицам, и вскоре мы попадаем в центр города. Коршун держится уверенно, и нас пропускают, тем более парча, которой я прикрываюсь, выдаёт богатство. В глазах городской стражи мы кто угодно, но не простолюдины.
Коршун
Повинуясь коршуну, лошадка притормаживает, и я спрыгиваю. Парчу я оставляю на плечах коршуна — лишним не будет.
— Госпожа?
— ЮВею в резиденцию нельзя, — отвечаю я и припускаю в проулок.
Я не успела разобраться, есть ли в резиденции защита от призраков. Точнее, она есть, я видела соответствующие иероглифы. Я не успела вникнуть в принцип действия. Хах, да я просто не собиралась заморачиваться такой чепухой! Кто же знал, что предчувствие правдиво — резиденция не отпускает.
Незаметно перемахнув через стену, я со всех ног мчусь в мамин двор, лишь один раз останавливаюсь и ныряю в кусты. Не хочу попасться на глаза усталой слуге с огромной корзиной постельного белья.
Пропустив женщину, я бегу дальше. Мне по-настоящему страшно. Если кто-то нашёл доктора или квакающую в колодце на ложницу…
Во дворе безжизненно и тихо, лишь ветерок шевелит листву. Открыт один ставень. Вероятно, доктор пустил свежий воздух.
Неужели маму забрали? Я стараюсь не паниковать раньше времени.
— Кто там? — раздаётся крик из колодца. — Девочка И, это ты? Я запорю тебя до смерти, если ты немедленно не доложишь господину!
Ага, во двор никто не приходил.
Но появиться могут в любой момент. Принц ведь не чай гонять пришёл.
— Наложница смеет угрожать этой юной госпоже? Наложница, твоё наказание продляется.
На какой она ступени? Уж очень бодрая и борзая. Драгоценное мгновение я трачу, чтобы посмотреть на служанок. Обе девицы тоже вполне бодрые, причём, в отличии от мамаши братца, они медитируют.
— Ты!
Потеряв интерес к пленницам, я перепрыгиваю сгнившие ступеньки крыльца и вхожу:
— Матушка?
— Цинь-Цинь?
С мамой всё в порядке? По голосу — да. Я заглядываю в спальню и застаю доктора, сидящим на кровати и… сосредоточенно массирующим мамины ступни. Мама краснеет, предпринимает слабую попытку вырваться и зарыться под одеяло.
— Госпожа, каждую точку следует проработать девятьсот девяносто девять раз, — мягко упрекает доктор, не выпуская ступней. Мамины ножки в его крупных ладонях кажутся
Я цокаю языком.
Я не я, если мама не нравится доктору как женщина. Ну… почему бы и нет? Она поглядывает на него хоть и смущённо, но и с симпатией. В любом случае сейчас важно только лечение, и массаж принёс результат — я вижу слабое движение ци от стоп вверх к солнечному сплетению.
Развернув платок, я выкладываю перед доктором два вида пилюль:
— Пилюля, похожая на жемчужину, наполнит ядро ци с целебными свойствами, хотя пилюля благотворно повлияет на энергетические каналы, она больше общеукрепляющая. Розовая пилюля восстанавливает каналы, но основной ингредиент лунный лотос.
— Цинь-Цинь, откуда у тебя эти сокровища? Если ты подаришь их старшей госпоже, к тебе не будут относиться плохо.
— Юная госпожа, я рекомендую начать с первой пилюли, а через сутки или двое, по результату, принять пилюлю лунного лотоса.
Я сама догадываюсь, что не стоит перегружать тело лекарствами, но всё же показываю прихваченные лечебные пилюли.
— Это?
— Пока не стоит, — качает головой доктор.
— Мама, ты слышала? Ты должна проглотить первую пилюлю.
— Цинь-Цинь, слишком дорого, ты…
Мама в моих воспоминаниях не была такой. Или была? Она никогда не экономила на мне. На себе — да.
Пока она говорит, я вкладываю пилюлю ей на язык и ладонью зажимаю рот, вынуждая проглотить.
— Мама, буду считать, что из-за тяжёлой жизни у тебя временная умственная слабость. Доктор, лучше скажите, как быстро переход через тень станет для госпожи безвредным.
— Через тень? Цинь-Цинь, о чём ты?
— Моя мама не будет женой какого-то ничтожества. Мы уйдём из резиденции, а во дворе устроим пожар, пусть все думают, что мы сгорели.
— Цинь-Цинь!
— Через сутки после принятия второй пилюли, юная госпожа.
— Ладно, обойдёмся без тени. Если слегка травануть теневых стражей…
Я не собираюсь причинять им существенный вред. Усыпить, например…
— Цинь-Цинь! Ты не можешь!
— С чего бы? — удивляюсь я. — Мама, это ты же не можешь хотеть оставаться во власти людей, которые так плохо с тобой обращаются? Мы уходим.
Где радость? Почему мама вылиняла до белизны и смотрит на меня с ужасом.
— Цинь-Цинь, ты не можешь оскорбить императора.
Чего-чего?
— Мама, дочь не понимает, каким боком императора касается побег наложницы и её дочери, тем более я создам видимость несчастного случая. Нас признают погибшими в огне, и всё. Мы продолжим под другими именами.
Мама мотает головой, вцепляется в моё запястье. Я успокаивающе хлопаю её по тыльной стороне ладони, всем своим видом показывая, что готова выслушать, лишь бы она не напрягалась.