Заколдованная Русь. Древняя страна магов
Шрифт:
И тут же такие же голоса донеслись из краковского замка. Там рулетка вращается как заведённая. И сидящие за ней люди монотонно и точно повторяют то, что сейчас говорю я. Эта синхронность наших действий – одно из непременных условий успешности проекта «Генуэзец».
4
Я посмотрел на часы – теперь пора. Взяв в руки топор, я посмотрел на небо, как будто бы просил позволения на самую главную часть проводимого нами ритуала. А Липински что-то прошептал на ухо русской княжне. Она послушно положила голову на деревянную колоду, но
Пришлось мне слегка поправить голову, сдвинув её на край колоды. В этот момент я заметил вплетённую в косу золотую нить. Она блеснула от света ближайшей свечи. И я в этом отблеске увидел желоб, по которому струится огненный золотой поток, только что вырвавшийся из летки русского горна. Сейчас я его рассеку пополам…
И вот уже мой топор взметнулся вверх, а следом стальное лезвие молнией понеслось к земле. Я представил, что сейчас в моей руке находится судьбоносный топор Тора. Он молнией вонзается в деревянную колоду, раздаётся оглушительный громовой разряд, сумасшедшая вспышка озаряет всё пространство гор, затмевая собой даже луну.
Всё, что я сейчас делаю, происходит как во сне. Я помню лишь отдельные фрагменты происходящего. Вот на землю рядом с колодой упала коса, в которой вновь блеснула золотая нить. Зигмунд подхватил русскую княжну и, обняв за плечи, вывел из круга. Она вдруг пришла в себя и стала громко рыдать. Но её голоса я почти не слышал. Всё моё внимание было сосредоточено на косе. Она лежала, как обездвиженная змея, у которой только что отрубили голову. Лежала и плакала… Я всем нутром слышал этот надрывный плач.
Через мгновение выяснилось, что на самом деле плачет молодая женщина, которую Липински крепко держал за плечи. Я резко повернул голову в их направлении, желая прекратить эту истерику, но, увидев белое, как мел, лицо женщины, осёкся. Луна бросала свой холодный свет на её лик, делая его мертвецки бледным. Я вдруг подумал, как она похожа сейчас на Лунную богиню, которая является ипостасью таврской богини Девы. Возможно, все женщины, которые проходили данный обряд отсечения косы, выглядели также…
Зигмунд увёл свою спутницу куда-то в кусты. Позже я вообще перестал их слышать, подумав, что эта парочка, сыграв предназначенную им роль, ушла. Так, наверное, и случилось. Повторяюсь, в те мгновения жизни я всё видел, как пьяный: отдельные фрагменты сменяли друг друга, и ещё не факт, что все происходило в логической последовательности.
Я лишь помню, как отдал Курту топор. Но что дальше стало с Куртом – не имею ни малейшего представления. Очевидно, он ушёл. Я же ещё долго смотрел на косу. Она представлялась мне то рекой Амазонкой, то желобом, по которому течёт расплавленный металл, то убитой змеёй. Не знаю, где здесь правда, может быть её надо искать где-то в ином месте.
Но что я увидел отчётливо: тонкая сияющая нить напряглась, как струна. Она соединила воедино святилище с золотым кольцом в истоках Амазонки, рулетку в краковском замке (дублёр офицерского казино в Коккозах) и золотой алтарь в Биюк-Узенбаше, где сейчас находился я. И по этой цепи пошёл ток. Он стал циркулировать с такой стремительной быстротой, что уследить за этим движением было сверх моих сил.
Что было дальше, я
Следующее, что я помню – ясный день первого мая. У меня был сильный жар, и Али, хозяин дома, принёс мне какой-то отвар. Я жадно его выпил, но моё положение лучше не стало. Отчего я заболел – непонятно. Не исключено, что на меня какое-то негативное воздействие оказал сам ритуал. Возможно, мне следовало сразу же выйти из круга после отсечения косы, но я этого не сделал. В трактате, касающемся брата Антонио, о подобном воздействии ничего не было сказано. Впрочем, мы значительно усовершенствовали ритуал, введя в него ряд новшеств…
Пролежал я две недели. И лишь к середине мая вновь встал на ноги. К тому времени ни Курта, ни Зигмунда в Биюк-Узенбаше уже не было. Каждый из нас следовал своей легенде, в которой наши судьбы больше не должны были пересечься. К сожалению, я даже поблагодарить своих коллег за отличную работу не успел. Пусть простят.
Болезнь, выбившая меня из колеи, спутала все мои карты. Ведь я уже второго мая должен был уйти из Биюк-Узенбаша (якобы домой в Карасу-базар). Но на самом деле в условленном месте меня ожидали люди с надёжными документами, позволяющими не только находиться на территории СССР, но и в дальнейшем переправиться в Западную Европу.
Понятно, что две недели никто ждать меня не станет. И тем не менее я не желал сдаваться и решил идти в искомое место. Мне потребовались ещё пара-тройка дней, чтобы окрепнуть и набраться сил. К тому времени до нас дошли слухи, что Красная армия уже освободила Севастополь. Конечно, я знал, что так случится, но для себя отметил: как неправдоподобно быстро они это сделали…
А затем случилось следующее: кто-то разбудил меня ночью и буквально выволок во двор. Там стояли русские солдаты с автоматами. Они дали мне пятнадцать минут на сборы. Конечно, я понял, что меня предали. Возможно, взяли Курта либо Зигмунда, и они признались, где искать меня…
Я взял с собой котомку, с которой пришёл в Биюк-Узенбаш. Там лежала статуэтка слоника и бумажный пакет с женской косой, а также кое-какие тряпки. Это всё, что осталось от моей прежней жизни. Так сказать, память, которая была интересна лишь мне одному. Что лишает кого-либо малейшего интереса к этим, на первый взгляд, не имеющим практического смысла предметам, но способно согреть моё сердце в годину тяжких испытаний.
К моему удивлению, арестовали не только семью, приютившую меня, но и наших соседей. Нас всех погнали к центру села, где уже поджидали грузовики. Одних людей куда-то отвозили, других выстраивали в колонны и гнали по дороге в неизвестном для меня направлении. Лишь тогда я осознал, что это вовсе не мой личный арест, а нечто иное. Забегая вперёд, скажу, что в эту ночь началась депортация крымско-татарского населения из Крыма. Она никакого отношения к операции «Генуэзец» не имела. И я лишь по глупой случайности оказался в среде местного населения. Так в один день, 18 мая 1944 года, моя судьба круто переменилась…