Заколдованная
Шрифт:
— Ты получил бесценный дар, — раздельно произнесла Кассандра. — Немногим мужчинам выпадает такое счастье.
От осколков тьмы, затаившихся в самой глубине прозрачно-ясных глаз Кассандры, по спине Дункана прокатилась волна холода. Его инстинкты проснулись, предупреждая об опасности, которая таилась в этой женщине, — и это было столь непреложно, как и то, что яркие краски заката таили в себе ночную тьму.
Потом он понял. Не угроза таилась внутри у Кассандры, а знание.
И оно было опасным.
— Могу ли я обнять супруга моей дочери? —
Если Дункан был удивлен, то на остальных, включая Эрика, эти слова подействовали, как удар грома.
— Конечно, — ответил Дункан.
Кассандра шагнула вперед. Широкие алые рукава взметнулись, развеваясь, и улеглись поверх Дункановой рубашки цвета лесной зелени, когда она положила руки ему на плечи. Хотя Кассандра была высокой женщиной, ей пришлось встать на цыпочки, чтобы приблизить лицо к Дункану.
— Вот это — истина прошлого, — сказала Кассандра, целуя его в левую щеку.
— А это — истина настоящего, — сказала она, целуя его в правую щеку спустя мгновение.
Потом ладони Кассандры легли на щеки Дункана и крепко сжали ему голову.
— Твоя жизнь протянута между прошлым и настоящим, — тихо, но отчетливо проговорила она.
Дункан напряженно смотрел на Наделенную Знанием, чувствуя, как ее прохладные руки обжигают ему лицо, а ее серебряные глаза повелевали всему, что есть в нем, слушать ее. Даже теням.
В особенности теням.
— Отрицание истины прошлого или настоящего уничтожит тебя столь же верно, как если бы тебе мечом разрубили голову пополам, — сказала Кассандра.
Среди рыцарей волной прошло движение, когда каждый осенил себя крестом.
— Вспомни мои слова, когда прошлое вернется и тебе покажется, что оно опровергает настоящее, — приказала Кассандра. — Вспомни.
Когда она хотела уже отстраниться, рука Дункана схватила ее за запястье.
В то же мгновение Эрик шагнул вперед, но тут же был остановлен взглядом ясных серебряных глаз.
— Что ты знаешь о моем прошлом? — негромко спросил Дункан.
— Ничего, что принесло бы тебе облегчение. Дункан посмотрел на Эмбер. Хотя он не сказал ни слова, она взялась за руку Кассандры, которую не отпускал Дункан.
— Что ты знаешь о моем прошлом? — тихим голосом повторил Дункан свой вопрос.
— Ничего, что принесло бы тебе облегчение, — повторила свой ответ Кассандра.
Дункан молча ждал.
— Она говорит правду, — сказала Эмбер. Дункан разжал руку, отпуская Кассандру.
Ее обращенная к нему улыбка была одновременно и сочувственной, и холодно-насмешливой в ответ на его заносчивость — ведь он усомнился в честности мудрой женщины.
— Ты поступаешь благоразумно, слушаясь жену, — колко сказала Кассандра. — Смотри, оставайся таким же и тогда, когда будешь знать и прошлое, и настоящее.
Переведя взгляд на Эрика, она продолжала, обращаясь к нему:
— С твоего позволения, лорд, у меня новорожденный младенец, которому я нужна больше, чем новобрачным.
— Конечно, мудрейшая, — ответил Эрик. — И тебе не нужно
— О, мне доставляет удовольствие делать это.
— Правда?
— Разумеется, — сухо произнесла Кассандра. — Ведь только в этом случае ты и слушаешь меня.
Раздался громкий хохот, ибо в кругу рыцарей было хорошо известно, что их молодой лорд был столь же упрям, как и необъезженный жеребец. Громче всех хохотал сам Эрик, потому что знал себя лучше, чем они.
Под звуки смеха Дункан наклонился к Эмбер и заговорил так, чтобы слышно было лишь ей одной.
— Ты знаешь, что известно Кассандре?
— О твоем прошлом?
— Да.
— Я знаю, что она редко ошибается.
— А это значит?..
— Это значит, что в твоем прошлом нет ничего, что сделает тебя счастливым в настоящем.
— Ты в этом уверена?
— Спрашивай самого себя, не меня.
— Но я ничего не знаю.
— И не желай знать. Не сейчас. Не сейчас, когда ты женат.
Глаза Дункана сузились. Но прежде чем он успел заговорить, снова заговорила Эмбер.
— Разве ты собираешься провести свою брачную ночь, задавая вопросы, ответы на которые принесут тебе лишь огорчение? — спросила она.
— А это правда?
— Правда.
От безрадостной уверенности в глазах Эмбер еще одна волна холода прошла по спине Дункана.
— Эмбер?
Она приложила кончики пальцев к его губам, запечатав внутри все вопросы, которые он не задал и на которые она не хотела отвечать.
— Вместо того чтобы задавать вопросы, которые ни одному из нас не хочется слышать, — прошептала Эмбер, — не лучше ли отвести молодую жену в уединение спальни и начать наше будущее?
Глава 14
Когда Дункан ввел ее в комнату, которую спешно, но с тщанием убрали для их брачной ночи, она вскрикнула от восторга и удивления.
— Как здесь чудесно, — сказала она.
Комната предназначалась для хозяйки замка, и в ней до сих пор никто не жил, ибо у Эрика еще не было супруги. Комнату наполнял экзотический аромат мирра, поднимавшийся от масляных светильников, их яркие, ровно горящие язычки превращали темноту в золотистый свет. В очаге у дальней стены горело такое твердое и сухое дерево, что почти не было дыма, для которого позади поленьев был искусно устроен дымоход.
— И какая роскошь! — добавила Эмбер. Смеясь, она быстро повернулась кругом, и от этого ее золотое платье приподнялось и всколыхнулось, будто живое.
Дункан с большим трудом удержался, чтобы не прогнуть руки к этой грациозной янтарной девушке, которая горела у него в крови ярче любого огня. Он понимал, что не должен смотреть на нее, не говоря уж о том, чтобы крепко прижать ее к себе и снова погрузить свою твердую плоть в ее податливую мягкость.
Нельзя так спешить. Он слишком груб, в нем слишком много от воина, а тело Эмбер такое нежное и хрупкое. Если он опять войдет в нее и снова увидит на себе ее алую кровь, то не знает, что с ним будет.