Заколдованное счастье

Маляков Лев Иванович

Я сплюнул окурок: — Да в срубе ли суть? Думал, о деле будешь!.. — Женька с усмешкой: — О Дарье забудь; Аль, может, мне руки добудешь?.. Ловко придумал: Хотя и без рук, Хватка — рукастому впору! Вот и тягайся с ним, Враг ли он, друг, — Сдвинь-ка такую гору… — Что ж, будь по-твоему,— Говорю, — Дарья — баба с мозгами… Сруб ребятишкам под школу дарю Со

всеми его потрохами. Только, начальник, ответом уважь: Помнишь, перед войною, Спор первомайский неконченный наш?.. Это не ты ли… На карандаш, Чтоб посчитаться со мною? Женька поморщился: — Кто ж задает Этакие вопросы? — Он ухмыльнулся, С лесины встает: — Дай-ка еще папиросу… И зашагал. А я стою. Ухмылка — как штык под ребра. И снова у пропасти на краю — В былое гляжу недобро…

ПАМЯТЬ

Обронила Дарьюшка слово, То не слово — Переспелое зерно: — Мне от Женьки, Словно от былого, Не уйти с тобою все равно. Не уйти!.. — И дрогнули ресницы, Тихо бросили прощальную зарю… Мне и ныне ожиданье снится, Будто снова с Дарьей говорю. Так вот и осталась ясноликой Без платка у пахоты стоять!.. Оплетал я словом-повиликой И такое загибал — честн ая мать! Говорил: В колхозах на Кубани Манной с неба Сыплется зерно, Там тебе и клубы, Там и бани, — Разве ты не видела в кино?!

В город путь нам тоже не заказан, Вот уж где хозяйкам благодать… Но ни хлебом городским, Ни газом Дарью не сумел С собой зазвать. Просыпаюсь утром, как побитый, Виноватый в чем-то перед ней, Виноватый перед необжитой, Дедовской землею позабытой, Что лежит в плену у купырей. Купырьё и Дарье непосильно, — Мужняя, Да на земле — вдова. Ей в страду В помощники обильно Сыпали Слова, слова, слова… Кто же Дарье на поле поможет? Женьке что, Без рук — На все плюет. В сельсовете, знай, бумажки множит Да тихонько самогонку пьет. Хмель добряк: Вернет любое право, Да не руки… Но не будь, читатель, строг: Власть не только Женьку — Молвить здраво, Не таких она — в бараний рог, Мы не злобивы — Пускай уж сельсоветит, Кто-то должен справки выправлять. Прошлое ему теперь не светит, Не река — Не поворотишь вспять. Мы познали цену Горькой сласти, Как познали

деды власть земли, И не потому ль искали Счастье От родимых пажитей вдали? Сколько нас в тяжелую годину Подалось за счастьем в города… О земля, Прости, прости же сыну Без тебя пропавшие года! И теперь в краю моем мшарином На земле не густо мужиков. Но зато и к нам пришли машины, Как посланцы будущих веков. Я и сам хочу поверить в чудо, В царство сверхкосмических идей. Но машинам тоже очень худо, Как земле без нас — Простых людей. А простым живется, Ох, не просто, Вроде и машины не про нас. И такое было, Что хоть с моста Головою вниз, — И весь тут сказ. Дарья хлеб из года в год растила, А сама чуть свет (По чьей вине?) За буханкой Десять верст месила Псковскую грязюгу по весне. А потом весь день — За парным плугом, К ночи — хоть убей — Ни сесть, ни встать. Ох, пора, Пора бы по заслугам Дарье за труды ее воздать! За труды ее И за терпенье… Женька будто вовсе очумел, Что ни утро — Чистое мученье, Хоть умри — Подай на опохмел. Дарья, в мужню сторону не глядя, На порожек по-мужичьи Грузно сядет, Горько усмехнется: — Ну и ну, Лучше бы уж за плечи суму. Вся надежда — Сыновья в ученье, Выйдут в люди — Кончится мученье… О надежды — Вечные жар-птицы, Журавли в заоблачном дыму! И земле который год не спится: Ей бы на сынов своих дивиться В светлом свежесрубленном дому И сынам — Потомкам хлеборобов — Не пора ли в мартовскую стынь Взять в ладонь Земли морозной пробу И почуять в ней Июньскую теплынь?

* * *

Столько год ов — легко ли! — С лесами, С лугами в разлуке… Грустью туманится поле, Ноют о бороздах руки. Старую боль морозом Время не прихватило. Все же сбирается в грозы В жилах земная сила! Дума — Все выше, выше, Солнышком пропекает. Полюшка вздохи слышу — Поле Меня упрекает. Видится мне: Над рекою Перезревают травы… Мне не дает покоя Память — моя отрада, Память — моя отрава!