Заколдованный клад
Шрифт:
Дмитрий Иванович увидел высветившийся на экране номер и недовольно поморщился. В пятый раз за сегодняшний день звонила настырная жена Катя. С утра супруги успели поссориться, и теперь мудрая Катя досаждала мужу звонками, доводя благоверного всякими глупостями до бешенства.
Рабочий день подходил к концу, и приближался час очной встречи. Подумав, Сапожков решил, что на звонок лучше ответить. Металлическим голосом оскорблённая женщина сообщила, что из домоуправления прислали счёт и требуют оплатить задолженность за газ и воду.
Подобных проблем у Сапожкова накопилось немало. На рабочем столе лежало уведомление
– Будь проклят тот день, когда я бросил институт и занялся этой бодягой! А всё закадычный друг Рома! Твердил сердешный, как заводной: «Открой автосервис, открой автосервис! Такие бабки, такие бабки!»
Дмитрий Иванович с раздражением пнул ногой пустой сейф. Стоявший на нём факс обиженно тренькнул. Верный друг Рома свалил в столицу, а Дима женился на Кате, завёл ребенка и стал прозябать в пустующем автосервисе.
В школе Сапожков подавал большие надежды. Он первым заучивал стихи и быстрее всех решал математические задачи. Молоденькие институтские преподавательницы заглядывались на обаятельного студента и с удовольствием ставили ему зачёты. Чем старше становился Дмитрий Иванович, тем круче выглядели его личные достижения. Кто мог перепить собутыльника на дружеской вечеринке? Кто оглушительней всех стучал кружкой в пивной? Глядя на внушительный Димин кулак, у любого крикуна из разгоряченной пивом компании пропадало желание спорить. Со временем одноклассники без особых способностей заняли тёплые места вышедших на пенсию родителей. Анечка Чурилова пристроилась в городской администрации, Вовка Кузин процветал в ГАИ, даже троечница Даша Рукавишникова заведовала отделом в банке. Нет, бывшие друзья не забывали Сапожкова. Они приезжали на дорогих иномарках, жали однокласснику руку и покровительственно хлопали по плечу.
Дима мыл «Мерседесы» и «Джипы», подкручивал гайки, подкачивал шины, пил водку и делал приятное лицо. На следующий день, после очередного семейного скандала великодушный предприниматель проклинал свою душевную слабость и грозился выставить друзьям крупный счёт. Шли дни, но всё повторялось сначала.
– Не повезло мне с родителями! Нет, не повезло! Отец – простой инженер, мать – педагог. Одно слово беспросветная нищета!
Дима горько вздохнул:
– Эх, если бы не революция, была бы у меня сейчас обувная фабрика и магазин, а, может быть, не один. А теперь, тьфу! Кто я такой? Так, мелочь пузатая. Кручусь с утра до вечера, как вошь на гребешке! Вот прадед мой, купец первой гильдии, солидный был человек! Ещё перед его отцом и дедом снимали шапки.
Дмитрий Иванович второй раз тяжело вздохнул. Сердце привычно ныло от накопившихся проблем. Сапожков бросил под язык купленную в аптеке таблетку и развернул газету. Как заговорённая, она распахнулась на той же странице.
– Магия и колдовство! Кодирую на удачу! Тьфу! Тьфу! Тьфу!
А глаза продолжали жадно впитывать строчки.
– Анонимно! Низкие цены. Гарантированный успех! Желаете получить сто тысяч рублей? Наберите номер сорок восемь, сорок восемь и ждите результат в течение недели.
– Однако удобно придумали канальи! – с завистью отметил Дмитрий Иванович.
Не выдержав соблазна, он достал мобильник и проверил лимит.
– Может быть, позвонить? Что, собственно говоря, я теряю? Двести рублей? Это не деньги. Дела в конторе идут так плохо, что в пору хоть в петлю лезть. В случае неудачи никто ничего не узнает, а в случае удачи? Х-мм! Да что там доллары или евро. Сочту за счастье, если в пустом кармане появятся сто тысяч отечественных рублей. Главное, о собственной глупости никому не рассказывать.
Ситуация казалось безвыходной, дома Дмитрия Ивановича ожидала встреча с суровой Катей. Некоторое время Дима ещё колебался, а затем набрал указанный в объявлении номер и стал ожидать обещанного чуда. Через два дня он посмеялся над собой, а через пару дней забыл о своей глупости окончательно.
У Сапожкова имелась только одна всё поглощающая страсть – его ослепительная Муся. Дима обожал свою тачку, как обожает мужчина любимую женщину и считал её совершенной иконой стиля. Каждый изгиб, каждая линия лакированного кузова вызывали у него восхищение. Дима испытывал к Мусе нежное чувство, от которого щипало в глазах и немного сосало под ложечкой.
Женщины не оказывали на Сапожкова подобного действия. Жену он воспринимал, как осознанную необходимость. Должен же кто-то мыть полы, ходить в магазин и готовить обед. К дочери он относился добродушно, но каждый раз удивлялся, когда натыкался на девочку в обширной, доставшейся по наследству от тётки квартире. Конечно, незадачливый муж и отец догадывался, откуда берутся дети, но в тайных глубинах души надеялся, что аист случайно ошибся дверью и непременно вернётся, чтобы исправить ошибку.
Дождливым, пасмурным утром Дмитрий Иванович в очередной раз вышел из дома, чтобы отправиться на опостылевшую работу. Лето в этом году не задалось, и настроение у предпринимателя было скверным. Третий день с неба сыпался мелкий дождь. Промозглая сырость проникала за ворот плаща и хроническим тонзиллитом щипала в горле. Сапожков достал из кожаного портфеля очки, протёр запотевшие стёкла и огляделся.
Возле бетонного забора, огораживающего очередную затянувшуюся недостройку, колосились жгучие стебли крапивы. Выбитый строительной техникой асфальт гаполняли бездонные лужи. Дополняя унылый пейзаж, в контейнере для бытовых отходов копался одинокий бомж. Худощавый пожилой мужчина в куцем не по возрасту пиджаке шарил в металлическом ящике палкой и сортировал выброшенный жильцами мусор.
Посмотрев на согбенную фигуру, предприниматель подумал:
– Бедняге живётся ещё хуже, чем мне. Не приведи, господи, дойти до такой жизни!
Дмитрий Иванович завернул за угол дома. Щёлкнул электронный замок гаражной ракушки, и истосковавшаяся за ночь Муся моргнула раскосыми фарами. Радость взаимной встречи омрачило непредвиденное обстоятельство.
С тяжёлым мешком на плечах из-за угла вышел всё тот же бомж. Он подошел к открытому гаражу и уставился на Сапожкова преданным собачьим взглядом. Дмитрий Иванович поморщился и обругал потерявшего совесть бродяжку.
– Иди отсюда, мужик! Бродят тут всякие, а потом машины у порядочных людей угоняют.