Заколдованный участок
Шрифт:
– Приехал.
– И что?
– Ничего пока.
– А вы?
– Навожу туман, как вы велели. Только что будет из этого?
Нестеров улыбнулся:
– Будет как в считалке: вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана...
– Вы что это говорите?
– Шутка.
Тут из дома вышел Евгений. Нестеров тут же свернул разговор, будто смутился, и пошел с огорода. Вежливо крикнул Евгению:
– Здравствуйте!
Но тот не ответил, направился к Анне.
– Он, что ли, тебя подвозил?
–
– А тут чего ошивается?
– Никто не ошивается. Проходил мимо, поздоровался. Ты есть будешь или нет?
– Поесть всегда можно...
Поесть всегда можно, учитывая, что строительная работа не всегда позволяет Евгению питаться вовремя и качественно. Анна накрыла на стол, а сама села перебирать гречневую крупу и при этом взялась что-то тихонько напевать. Это портило Евгению аппетит, отвлекало.
– Поёшь?
– А что?
– Ничего. Почему-то не просишь забор поправить, сарай починить. Раньше, как приеду, сразу: Женя, сделай то, сделай это. Не надо, что ли, ничего?
– Да ерунда всё это – сарай, забор. Не в этом смысл.
– А в чем?.. Вообще ты какая-то стала...
– Какая?
– Не такая.
Евгений имел право это говорить. Слово «смысл», вообще нелепое в устах женщины, в устах собственной жены показалось ему вдвойне нелепым. Какой еще смысл ей нужен, если у нее муж, дом и все прочее?
А Анна, глянув на него, сказала:
– Если тебе что кажется, можешь соседей спросить. Хотя бы Марию Антоновну, у нас окна друг в дружку смотрят, мимо ее глаз никто не пройдет.
– И спрошу!
– И спроси!
– И спрошу!
И Евгений, бросив ложку, отправился в самом деле к Липкиной, не зная, что Анна накануне предупредила ее о возможном посещении.
Евгений нашел Липкину в саду и начал разговор издалека, спросив, как жизнь.
– А никак, Женя! – весело ответила Липкина. – Полный вакуум. Ты садись, отдыхай! – пригласила она его в свою беседку, наливая домашнего вина. – Вот училась я, Женя, в институте. Ходила в одной кофте, шерстяная такая, самовяз, а холодно уже стало, а я пальто не могу купить.
– Почему?
– А не на что было, Женя. Денежек не было. Я у мамы одна была. На стипендию жила, а мама чем поможет? У нас тут до совхоза колхоз был, а в колхозе трудодни, помнишь такое понятие? То есть понятие-то было, а трудодня фактически не было, потому что полагался по нему когда шиш с маслом, а когда просто шиш, без ничего. Ну вот. Уже холодно, а я всё без пальто. Хожу и смотрю: ага, вон еще без пальто, и еще без пальто. Значит, еще можно и мне без пальто ходить. А потом смотрю – нет, уже на всех пальто, смешно получается. Взяла тогда стипендию, только что получила, заняла еще немного, купила такую, знаешь, драп-дерюгу, смотреть на нее нельзя
– Все деньги, значит? А есть на что?
– А не жравши фактически месяц прожила. Зато талия была, Женечка, пятьдесят пять сантиметров!
– Ясно... А к чему вы это?
– Да ни к чему. Смотрю вокруг и думаю: у всех какое-нибудь, да пальто, а я опять голая.
– Что, в самом деле?
– Да не про пальто я.
– Ясно, – сказал Евгений, хотя так и не понял, при чем тут рассказ о пальто. – Как с Анькой моей, дружно живете?
– Когда и пособачимся, не без этого. Но исключительно любя. А что?
– Да ничего... Как она вообще?
– Сам видишь: сияет. Для тебя старается.
– А без меня?
– Что без тебя?
– Тоже сияет?
– А почему нет? Она женщина жизнерадостная.
– Да? А может, она по другой причине сияет?
– Это по какой?
– Не знаю.
– И я не знаю.
– Ясно... Ну, спасибо...
– За что?
– Да так. Вообще... А этот... психотерапевт больной, он часто у нее бывает?
– А он у всех бывает. Человек общительный.
– Я не про всех спрашиваю.
– Женя, про такие дела спрашивать надо не соседей, а жену, – посоветовала Липкина.
– Так она соврет!
– Это я не знаю. Но почему ты думаешь, что я правду скажу?
– Ага. Так, значит?
– Может, и так. А может, и не так, – загадочно ответила Липкина, которую Анна накануне очень просила поморочить Евгению голову. И хоть Липкина давно в этом не тренировалась с мужчинами, но женская природа сильна и, как видим, не подкачала.
Евгений вернулся домой в смутном настроении.
Евгений вернулся домой в смутном настроении, готовый задать жене несколько вопросов, которые она не сумеет оставить без ответа.
Но жены дома не нашел.
Он выскочил, сел в машину и помчался к бывшему дому Клавдии-Анжелы, где теперь жил Нестеров. (Кстати, когда и как он это узнал – загадка.)
Нестеров занимался легкой медитацией и встретил Евгения в позе космонавта: руки по швам, грудь навыкат, голова запрокинута, тело устремлено ввысь. Точь-в-точь памятник Гагарину, который Евгений видел когда-то в Москве.
– Привет, – сказал Евгений.
– Да вроде виделись.
– Может быть, – не отрицал Евгений. – Ты чего приходил, я не понял?
– Я не приходил, я мимо шел.
– Ну и шел бы. А ты к нам поперся.
– Я не поперся, а просто так...
Тут Нестеров улыбнулся, зная, что его улыбка может выглядеть издевательской. Он сделал это нарочно. И решил усугубить словами:
– Нет, я ваши мысли понимаю. Аня у вас интересная женщина...
– Она для тебя Аня уже?