Заколдуй меня (сборник)
Шрифт:
Коттерел кивнул.
– У вас хранятся какие-нибудь сведения о них?
– На них заводятся карточки: адрес, иногда номер телефона, номер страхового свидетельства.
– В самом деле? – Дикон удивленно поднял брови.
– Ну ладно, изредканомер страховки. А в чем проблема?
– Они к вам приходят и уходят, я полагаю.
Коттерел пожал плечами.
– Некоторые работают давно, но есть и новички. У меня есть люди, которые работают больше пяти лет.
– Но таких не много?
– Это приработок, а не основная работа. Здесь работают по совместительству или если кому-то понадобились позарез наличные. Заплатят кредит за купленную вещь или долг букмекеру – и уходят.
– Как вы ищете клиентов?
– Через рекламу.
– Кто вас проверяет?
– Никто. Я показываю безупречные рекомендации на бланках одного солидного учреждения. Парни приходят и убирают: пылесосят, вытирают пыль, выносят мусор, моют туалеты. Для этого не нужна квалификация. Вы когда-нибудь видели доктора филологических наук со шваброй? Так в чем же дело, позвольте спросить?
– Среди них бывают проходимцы?
– Конечно.
– Люди, не брезгующие средствами?
– Безусловно. – И, не дожидаясь следующего вопроса, энергично мотнул головой: – Ну нет, у меня все чисто. Что касается левого заработка – не без этого, но меня не волнует, если парень работает здесь и получает пособие по безработице.
– Вас это волнует, потому что вы на этом делаете деньги: пониже зарплата, поменьше бумаг, никакого налога на рабочую силу. Коттерел махнул рукой.
– Так или иначе... если я вычисляю мошенника, я указываю ему на дверь.
– А вы всегда вычисляете его?
– Пока никто не жаловался. – Коттерел положил в рот остатки сандвича, свернул из бумаги зубочистку и начал ковырять ею в передних зубах. – Вот так, парень. Теперь говори, в чем дело, или выметайся ко всем чертям.
Когда Дикон упомянул про банк, Коттерел явно насторожился.
– Опять этот чертов банк! – проворчал он. Бумажная зубочистка осталась торчать из-под верхней губы – казалось, он забыл про нее. – Я думал, вы скажете мне, что кто-нибудь из моих парней ворует канцелярские принадлежности или отдал концы, прихватив редактор текстов.
Дикон отрицательно покачал головой.
Коттерел подумал с минуту.
– Не похоже на это. – Теперь он уже выглядел спокойнее. – Если бы это было так, то я бы имел дело с полицией, верно? – Он смотрел на Дикона и продолжал ковырять в зубах, пытаясь оценить Дикона и те неприятности, которые может повлечь его приход. Потом он сказал: – Ну, давайте выкладывайте начистоту.
– Тебе этого лучше не знать, приятель, – сказал Дикон. – Если бы я изложил тебе суть дела, ты бы напустил в штаны. Ты говоришь со мной только потому, что мне известнооб этом. Мне, а не полиции и не банку. И все может остаться между нами, поскольку это касается только меня. По правде говоря, тебе надо молить Бога, чтобы так и случилось, а то твой паршивый бизнес проживет не дольше, чем снежок в духовке, не говоря уже о том, что вскроется в твоей бухгалтерии. Ты забудешь, что видел меня, а я буду счастлив сказать то же самое про тебя. Сколько в этом банке постоянных уборщиков?
– Все до одного. Какие-нибудь проблемы с ними?
– У тебя много таких договоров?
– Ну, есть.
– В банке всегда убирают постоянные уборщики?
– Всегда. Я не посылаю в банк временных рабочих – они моют супермаркеты, лавки и прочее. Кроме того, я никогда не посылаю новичков на работу одних. С ними всегда идут опытные парни, которые знают, как и что.
– А если кому-то надоест?
Коттерел покрутил во рту зубочистку, вполголоса бормоча ругательства.
– Дерьмо собачье... – Теперь это звучало примирительно, как если бы он о чем-то вспомнил. Вытащив из стола папку с нарядами, он начал их перелистывать. Внезапно он остановился на одном листе, не доходя до конца. Потом начал сначала и снова остановился на том же месте. – Мы говорим про этот год?
– Да, – подтвердил Дикон.
Коттерел заложил
Эмброз Джексон. Адрес. Телефона нет.
– Он у нас работал одну неделю, – сказал Коттерел. – Я не помню этого парня в лицо, но помню, как все произошло. Один из постоянных уборщиков был приятелем этого Джексона, и они пошли вместе в бар. Тот уборщик напился, упал и приложился головой о бордюр. Джексон удосужился сказать мне об этом только на следующий вечер. – Коттерел усмехнулся. – Я подумал, что уже поздно срывать людей с другой работы, а Джексон сказал, что хочет немного подработать втихую – надо заплатить взнос за машину или что-то в этом роде. Когда он от меня ушел, я подумал, что он, должно быть, выиграл на собачьих бегах или вроде того. В любом случае, это в порядке вещей – одни остаются, но многие и уходят.
Дикон запомнил адрес и протянул ему карточку.
– Да оставьте вы ее себе, ради Бога, – сказал Коттерел. – Я больше никогда не встречал этого сукина сына.
Секретарши в приемной все еще не было. Когда Дикон открывал дверь на улицу, Коттерел крикнул ему вслед:
– Желаю успеха, земляк.
Ответа не требовалось. Пожелание было вполне издевательским, и Дикон знал почему.
Судя по адресу, Эмброз Джексон жил в гетто.
«БМВ» можно было выкидывать на свалку: крайний левый ряд, тяжелый грузовик – от машины мало что осталось. Дикон мог купить любую машину, какую захочет, но он выбрал непритязательный «судзуки». Размышляя о своем выборе, он понял, что этот джип меньше всего походит на роскошную машину, зато выглядит куда более надежным. Дикон запарковался на унылой улице в ничейной полосе, недалеко от того паба, где он встречался с Мэйхью, а дальше пошел пешком.
Вокруг гетто не было стены, но ее легко было себе представить. Сначала шел узкий пояс буферных улиц, которые получили у полицейских название «передовая». Здесь часто бывали облавы и перестрелки. Здесь торговали кокаином, крэком, травкой. В любое время суток здесь можно было встретить человек пятьдесят торговцев наркотиками, пройдя всего три-четыре улицы. Полиция хватала в основном тех, кто покупал, выводила их за пределы района и только потом арестовывала. Любая акция, в которой оказывались замешанными продавцы, вполне могла закончиться расовыми волнениями, а этого никто не хотел, потому что тогда в районе появились бы люди из внешнего мира, которых не желали видеть ни обитатели гетто, ни полиция, – репортеры, телевизионщики, социологи, политики. Война на «передовой» была частным делом тех, кто ее вел. Обе стороны предпочитали тайно зализывать раны и хоронить своих мертвецов. Правда, время от времени не в меру пьяные новички, у которых было больше звездочек на погонах, чем мозгов в голове, пытались наводить там порядок. В последний раз полицейский джип, набитый ирландцами, начал с дюжины арестов и проломленной головы или двух, что вылилось в массовые беспорядки, бомбы, избиения дубинкой и четыре трупа-
После буферной зоны начинались первые улицы гетто. Там стояли дома из красного кирпича, которые некогда были частью престижного викторианского пригорода. От того благословенного времени сохранились названия улиц – плод трудов какого-то давно почившего любителя поэзии – Милтон, Спенсер, Драйден, Коупер. Это была окраина, но отсюда уже был виден центр гетто – комплекс высоченных панельных домов, связанных лабиринтом переходов, которые располагались на высоте от первого до десятого этажа.
Эти здания стояли на бетонных опорах. Иногда ветер создавал там эффект тоннеля, и людей попросту выдувало. По ночам под домами происходили разборки, грабежи и собачьи драки, после которых псы носились с лаем по всему кварталу.