Закон бумеранга
Шрифт:
Вот это я зря сказал. Язык у тебя, Сашка, без костей! Не зря Вадим шутит, что я — тот ещё болтун, находка для шпиона. Говорит, что меня даже пытать не надо — достаточно просто поговорить, а на крайний случай есть коньяк.
Ника, конечно, заметила мою оговорку.
— Ты так сказал, будто у вас с женой сейчас проблемы…
— Да, проблемы есть. — Я решил не отрицать — это было бы глупо. — Но с проблемами любая семья сталкивается. Говорят, нет такой семьи, которая не прошла бы хотя бы через один кризис в браке. Но мы справимся.
— Завидую твоей жене, — негромко сказала Ника,
— Ой, какие твои годы! — фыркнул я с иронией. — Молодая совсем. Я в твоём возрасте ещё не был с Мариной знаком, да и она со мной. Найдёшь ещё своего мужчину. Ты не только красивая, но и человек интересный, с понятиями — думаю, всё у тебя получится.
— Спасибо, Саш, — ответила Ника сердечно. — Я очень рада, что тебя встретила. А то я уже начинала думать, что нормальных мужчин на свете не бывает.
— Это ещё почему? Ваш режиссёр вроде производит адекватное впечатление.
— Андрей Палыч — да, но он тоже редкое исключение. Ну и ребята из труппы ничего, хотя и у них бывают… заскоки. Меня вот Андрей Палыч часто заставлял с кем-то из них до дома доезжать, а там сразу мысли начинаются всякие. Мол, я девушку проводил — значит, могу себе позволить и чаю у неё попить, а потом и на ночь останусь. Что с неё, убудет? Я фразу эту — «с тебя не убудет» — раз пять в жизни слышала.
— Я так говорить не стану. И на чай меня звать не надо, я домой поеду.
«Домой», ага. Враль ты, Сашка. Хрен знает куда ты поедешь, а не домой.
— Понимаю. Ты другой человек. Но большинство мужчин не такие.
— Вот зря ты меня идеализируешь, — возразил я решительно. Может, после исповеди Ника перестанет на меня смотреть влюблёнными глазами? Попробуем. — Это я сейчас такой, потому что бумерангом по башке получил. А раньше совсем другим человеком был.
— Это как? — не поняла Ника.
И я рассказал.
86
Сашка
Этот момент был похож на мой разговор с девушкой, у которой я решил снять квартиру. Только там я использовал правду, чтобы убедить человека в своей благонадёжности, теперь же — наоборот.
Удивительно, что одну и ту же информацию можно настолько по-разному преподносить. Но в этом и состоит искусство переговоров. Захочешь — убедишь собеседника, что ты самый надёжный человек на этой планете, а захочешь — заставишь его отказаться от сделки. Причём используя по сути одни и те же аргументы, но выставляя их в разном свете.
Я ничего не приукрашивал, рассказывал как есть, точнее, как было когда-то. Всё-таки «Сашка четыре года назад» и «Сашка сейчас» — это разные люди. Конечно, не кардинально, но кое в чём я действительно стал намного умнее.
— Я женился по любви, — говорил я, глядя на широкий проспект в ярко-жёлтом свете фонарей. Машин почему-то было очень мало, удивительно для вечера четверга. Ещё даже одиннадцати не было — детское время. — Хотя большинство женщин, если я буду рассказывать эту историю, скажут, что не может быть такого — чтобы женился по любви и при этом изменял своей жене безбожно.
— А ты изменял? —
— Ага. В это тяжело поверить, но я изменял не потому, что не любил Марину. Нет, я всегда знал, что она — моя любимая женщина, а остальные — это так, чтобы отвлечься. Я несерьёзно относился к связям на стороне. Мне казалось: раз я не влюбляюсь, а так, просто недолго расслабляюсь, то это вроде как и не измена. Я всегда воспринимал измену как нечто такое… куда вкладываешь душу, а не только тело. Встречаешься с женщиной больше чем один-два раза, подарки ей даришь, мнение её учитываешь. А раз со мной подобного не случалось — значит, и не измена. Ну, я думаю, ты и сама понимаешь, что мою жену это не утешило.
— Понимаю, — пробормотала Ника. — Никого бы не утешило. Ты попробуй ситуацию перевернуть…
— Да, я знаю. Конечно, всё так. Самому себе многое можно разрешить и простить, а вот другому человеку уже не получится. В общем, я тогда особо вины за собой не чувствовал, рассуждал просто — я люблю одну Марину, никогда от неё уходить не хотел, не обижал и не обделял ничем. Сравнивал свои поступки с ужином в ресторане — конечно, дома вкуснее и душевнее, но и в ресторан порой сходить хочется, отвлечься от обыденности. И я в итоге решил, что рестораном готов пожертвовать ради Марины — боялся её потерять. Уговорил не разводиться… Своеобразно, правда, уговорил. И второй ребёнок у нас появился.
— Значит, она тебя простила? Я бы не простила, — сказала Ника неожиданно резко. — Не понимаю таких женщин, честно говоря…
— Нет, не простила. До сих пор не простила, — покачал я головой, чувствуя, как железным обручем сдавливает грудь. — Блин, тяжело говорить об этом.
— Почему?
— Ну как ты считаешь? Никогда не делала того, о чём потом смертельно жалела? Об этом всегда тяжело говорить, больно признаваться в собственных ошибках. Не был бы я таким дураком — меня можно было бы назвать счастливейшим человеком на свете. Потому что моя жена — замечательная женщина, верная и красивая, у нас две здоровые девочки, семья большая, достаток есть. А я сам, собственными руками, точнее другой частью тела, устроил себе целую кучу проблем. Ладно бы ради любви — бывает, что люди влюбляются, потом разочаровываются, — ещё можно было бы понять. Но я же ради ебли, прости за мат, но иначе не получится сейчас. Ради ебли разрушать семью — для такого надо быть полнейшим идиотом. Я им и был. И жена не простила, да. Осталась жить со мной, а потом… завела любовника.
— Что? — тонким голосом взвизгнула Ника, подпрыгнув в кресле. — Любов…
— Да, — я невесело рассмеялся. — Классный бумеранг. За что боролся, на то и напоролся, как говорится.
— Погоди-погоди, — Ника неожиданно коснулась кончиками пальцев моей лежащей на руле руки. — Это было не сразу, да? Ты сказал: «Осталась жить со мной», — значит…
— Через четыре года. Но это неважно. Просто у неё болело и нарывало, она сдерживалась, но прорвалось только недавно. И сейчас я надеюсь, что со временем раздражение на меня уляжется, боль утихнет и Марина всё-таки сможет меня простить.