Закон Долга. С востока на запад

Левантская Гюрза

«Это… похоже на туннель. Тут был обвал, да?»

«Туннель. Но обвала не было, мы сами его заложили. Когда-то у влари здесь была огромная отдушина. Тут постоянно витала в воздухе какая-то гадость — пыль, копоть, что-то чадящее. Пахло, не дай вдохнуть! И эта дрянь оседала на шкуре, смешивалась с влагой и с трудом отмывалась. Ну и нашлась стайка детёнышей, влекомых шалостью. Это ж надо! Цвет шкуры сменить, да ещё на такой неброский, в охоте, мол, полезно. Перемазались. Почти цветом с камнями слились. А потом решили по туннелю пройти, секреты влари подглядеть. В общем, по детству столько делов наворотили, поломали уйму всего. Да и самих чуть живых вытащили — все глотки забило этим дымом, дышали через два рыка на третий. Им потом даже от влари влетело, при

их-то миролюбии! В общем, совместно порешили лаз завалить. Влари отдушину в другое место вывели, да и защиту повесили — ни одному нир-за-хар не пробить. А тут теперь просто место отдыха. Низинникам не понять, а нам нравится».

«И я понимаю почему. Спасибо».

Город они всё же посмотрели. Сверху казалось, что это огромный жук с округлым панцирем из стен и лапками-башнями карабкается в гору. Несколько ярусов, каждый выше предыдущего, и «рог» Собора впереди на «мордочке». На верхних площадках массивных башен можно было разместить куда больше одного дозорного. Да что одного — и десяток поставь, толпиться им не придётся! Стены такие широкие, что легко могла проехать телега. Бойницы странной вытянутой, похожей на глаз формы не поддавались исчислению. Если за каждой спрятать стрелка и попросить высунуть стрелу, город превратится в дикобраза. По стенам через равные промежутки разбросаны противоосадные приспособления. Жутко было ощущать, что всё это — не музейный экспонат. Особенно неприятно поразили стационарные очаги и огромные котлы над ними, от которых к стенам шли широкие желоба. Даже представлять не хотелось, какие жидкости могли там вариться и как использоваться.

В противовес массивному окружению, внутри город, за редким исключением, казался лёгким. Строений в духе эйуна было немного, а радостные и тёплые домики амелуту легко справлялись с разгоном серости и мрачности. Заботливыми руками жителей были разбиты сады, клумбы в кадках и газоны меж каменных мощёных дорожек и лестниц. Сейчас деревья, в силу сезона, стояли голые, а клумбы пустовали, но легко можно представить, как роскошно всё это кропотливо выращенное будет смотреться весной. Карраж напоминал моллюска — твёрдый, жёсткий, с трудом открывающийся панцирь снаружи и мягкое, нежное тело внутри. И Собор — жемчужина на этом ложе, переливающаяся всеми цветами радуги. Ира про себя усмехнулась. Сравнение «и в темноте будешь светиться», обычно применимое к радиации, тут было очень к месту, хотя речь шла о волшебстве. Очень хотелось узнать про столп амелутской науки волшебства поближе, но не соваться же в одиночку. Варн уловил её мысль.

«Я нашёл тебе подмогу», — сказал он, уходя в головокружительный вираж вниз. Ира вцепилась мёртвой хваткой в гребень — её чуть не сдуло потоком. Искры от смены облика лишили видимости, недолгое падение в пустоту, и её хватают, встряхивают и подвешивают в воздухе в двадцати сантиметрах над землёй, прямо перед носом у резко затормозившего Вакку.

«Он абсолютно свободен до вечера», — усмехнулся Варн.

«У тебя совесть, вообще, есть?!» — возмутилась Ира бесцеремонности ящера.

«Не-а. Нам известно значение этого слова и его смысл, но у нас такой части натуры нет. Если совершили ошибку — испытываем горечь осознания. И если платить некому и отчитываться не перед кем, то живём дальше, извлекая уроки. Даже «неостановимое покаяние» на нас действует не так, как на вас. Оно заваливает воспоминаниями, заставляя чувствовать себя слабым и неопытным, как детёныш, но мучиться — нет. Такого не бывает».

С этими словами он отпустил её руки, и она чуть не свалилась прямо под ноги одарённому. Варн улетел, ответив на возмущённый всплеск эмоций Иры весёлой усмешкой и сообщением, что ему надо проведать семью.

— Светлого дня, мэтр Вакку, — неловко начала она, возвращая внимание одарённому.

С ним ей приходилось общаться нечасто. Поначалу как-то общих тем не было, потом она откровенно боялась, зная о его способности

насылать холод. Затем уже барон с герцогом берегли от тесного общения. Знали, что Вакку Римс охоч до новых знаний, не жалеет сил и не стесняется в средствах, чтобы их добыть. Хотя, видимо, сейчас лучше него никто ей не поможет, но для начала о важном:

— Как там капитан? С ним всё хорошо?

— И вам светлого дня, — ответил Вакку, — Довалю лучше. Но после посещения Приютного дома сам не свой. Вчера вернулся к службе, но утром господин барон выгнал его приводить себя в порядок. Велел без осмотра Дланей Илаэры не возвращаться. Сейчас он в трактире душу отводит. Не волнуйтесь, он сильный. И ответственный. Напьётся, проспится, сходит к лекарям и на пир явится.

— Может, не стоит… Всё-таки такое горе…

— Мы солдаты, Ириан. Нам не впервой терять близких, — серьёзно ответил одарённый и перевёл разговор. — Простите, но вы что-то хотели? Или вожак неудачно выбрал место для вашего приземления? — он не скрывал волны брезгливости в голосе, но с лицом ему удалось совладать.

— Хотела. Варн сказал, что вы свободны…

— Для чего?

— Я хотела посмотреть Собор. Можно? Или туда не…

Ира поняла, что попала. На неё смотрели горящие глаза фанатика, который через секунду уже без всякой деликатности тащил её за руку в гору. К огромной лестнице, ведущей к воротам Собора.

Глава 10

Ахубад

По своему внутреннему устройству Собор Карража напоминал библиотеку Каро-Эль-Тана: лестницы, этажи, арки и пролёты. Море книг, свитков и картин. Но внешне само здание было yже и намного выше, имело несколько пристроек разной этажности, соединённых с ним широкими галереями, балконы и цветное оформление каждого мало-мальски значимого элемента.

Ира с Вакку пролетели мимо ворот, у которых их даже ради проформы не остановила стража, и пока поднимались по длинной лестнице парадного крыльца, одарённый успел тыкнуть в каждую пристройку пальцем, обозначив их предназначение:

— Ложа наставников, общежитие, архив, библиотека, оранжерея, зверинец, лазарет.

И первое место, куда Вакку потащил Иру, была Ложа.

На них оборачивались, но не останавливали. По пути встречалось множество людей, от детей до стариков, женщины и девочки с открытыми лицами. Хотя солдатского варианта формы не носил никто, рубах и шаровар предостаточно. В основном зелёных оттенков, выдававших в их обладательницах последовательниц Хараны. Лишь однажды им встретилась солдатка-амелутка. Красный цвет — адептка Фирры. Несколько наград кучкующимся кружком на груди. А вот смотреть на саму женщину страшно. Закатанные по локоть рукава обнажали кожу, изувеченную шрамами. От лица Ира отвела глаза, едва увидела. Да. Этой женщине вряд ли когда-нибудь светит счастливое замужество. И вот уж когда покрывало оказалось бы к месту.

Вакку заметил её взгляд.

— Первый раз все пугаются. Это их цена, — шёпотом сказал он, когда они отошли подальше. — Редко кто из повелевающих огнём остаётся в том облике, в котором пришёл на свет.

— А как же тот одарённый… в Ризме? — она припомнила молодого мага, что чуть не спалил обеденный стол.

— Молод ещё. Не применял огня в бою. До первого настоящего боя. До первого павшего от его руки.

— Но как же… Он ведь выполняет волю своей богини!

— Выполняя волю Фирры, вольно или невольно нарушаешь Первый Божественный Закон. Пока тобой движет правое желание защитить или выполнить долг — отдача невелика. Но стоит дать себя захватить горячке боя, и цена увеличивается в разы. Убийства ради убийства Карающая не прощает. Такие раны, оставленные ею на теле ради урока, не может снять ни один одарённый. Эта наша сестра ещё не самый страшный пример того, к чему приводит потеря контроля над силой огня. Хорошо, что женщин среди них рождается ничтожно мало. Единицы. Ни к чему им носить на теле следы сражений. Но на всё воля Карающей. Да простит она меня за искреннее «увы» в данном конкретном случае.