Закон Единорога
Шрифт:
– Да что ты, все лошадь да лошадь, – угрюмо пробасил силач. – Я и так уже от голода совсем ослаб.
Подковав лошадь и наскоро перекусив, мы вновь двинулись в путь стремясь наверстать потерянное время. И когда в начавших уже сгущаться сумерках вдали замаячили Каменные зубцы пограничной бастиды, возвышающейся на высоком конусовидном холме, Бельрун облегченно вздохнул.
– Ну вот и Овернь. Слава Богу, эту ночь переночуем по-людски. В лье отсюда есть замечательный постоялый двор, именуемый «Серебряное стремя». Надеюсь, с ним-то ничего не случилось.
Заплатив
– Счастливого пути! – напутствовал нас коренастый седоватый стражник, с явной благожелательностью осматривавший наши возки.
– Вот только представления у нас запрещены, – развел он руками и пояснил: – Король умер.
Наши возки покатились дальше.
– Эх, пропала гастроль! – вновь опечалился Бель-рун.
– Да пустяки, не расстраивайся, – попытался утешить его я. – Денег хватает. . А там доедем до Арела-та, можно будет и представление устроить – там-то ведь траура нет.
– Ха! – скептически посмотрел на меня циркач. – Траура там, конечно, нет. Но и денег тоже.
– Как так? – удивился я.
– А вот так! Вначале все хорошо было, на территории Арелата и интердикт не действовал, и товары из империи шли без пошлины… Зато потом такая свистопляска началась, простому люду только держись! – повествовал Винсент. – Сначала король Ричард высосал его, как мозговую косточку, а потом у императора что-то с Константинополем не заладилось… Говорят, у него там всю военную добычу из-под носа увели.
У меня нехорошо ёкнуло сердце. Встречаться с Лейтонбургом без особой нужды мне не стоило. Увы, такая нужда как раз была.
– Так что теперь вот что мы заработаем в этом Арелате, – Бельрун продемонстрировал мне выразительный кукиш.
– Да-а… .Бывает же… – ляцаа&рно Протянул я, чувствуя некоторую вину Перед йинсентом за постигшие Арелат экономические трудности.
Уже вечерело, когда мы, изрядно устав в дороге, наконец-то добрались до знакомого Бельруну постоялого двора. «Серебряное стремя» действительно производило впечатление весьма добропорядочного заведения: крепкая ограда, чисто выметенный двор, красивая и со вкусом нарисованная вывеска – все говорило о властной и умелой хозяйской руке.
– А, это ты, Бельрун! – приветствовал нас кряжистый сторож, отворявший ворота. – Давненько тебя не было видно. Заходи, Мадо будет рада.
– Люка, Жано, Сэнди! Распрягайте лошадей, отводите на конюшню и присоединяйтесь к нам, – распорядился Винсент, шагая рядом со мной через широкий двор.
– Мадо – это хозяйка, – пояснил он, делая руками волнообразные движения в воздухе, очевидно, показывающие габариты этой матроны.
– Ты б ее видел. Уверяю, тебя ждет приятный сюрприз.
Я внутренне содрогнулся. Мы подошли к добротной двери харчевни, за которой слышались смех и звонкий молодой голос, рассказывающий какую-то историю.
– И высокий суд графства Овернь, – услышали мы слова, вещаемые самым серьезным тоном, – приговорил всех гусениц
– И что же? – прозвучал вопрос.
– Господь явил милость к тварям своим и спас их, обратив в мотыльков!
Раздался громовой взрыв хохота. Мы с Бельруном переглянулись.
– Похоже, здесь весело, – резонно предположил он и толкнул дверь.
Первое, что мы увидели, едва переступив порог, был длинный стол из дубовых тесин, за которым восседала шумная разношерстная компания, с обожанием глядевшая на худощавого молодого человека в монашеском одеянии. Священнослужитель поднял кубок и провозгласил:
– Так выпьем же за всеблагость Господню! Сидевший рядом с ним длинноволосый мужчина радостно схватился за стоящую перед ним чашу, но, заметив нас, медленно поставил ее на столешницу. Его худощавое лицо с зелеными лукавыми глазами и перебитым носом, вследствие жизненных передряг имевшим форму латинской буквы "S", странно сморщилось и приобрело выражение крайнего удивления. Пока я соображал, что к чему, он поднялся и, демонстративно оглдев меня с ног до головы, отчетливо произнес:
– Господи! Мессир, вы ли это? Что это еще за пошлое францисканство!
ГЛАВА 11
Входите смело, здесь тоже есть боги!
Господа, позвольте вам представить… – не дав мне опомниться, торжественно разведя руки, начал было сей глумливо ухмыляющийся субъект в пыльном костюме менестреля.
– Лис, придержи язык! – передал я, поспешно включая мыслесвязь. – Меня здесь называют боец Черная Рука.
Лис автоматически продолжил свою тираду, выдав на-гора мой новый титул, и тут же, запнувшись на полуслове, ошалело переспросил:
– Так?! Я ничего не путаю?
Я поклонился, лихорадочно обдумывая, каким образом замять создавшуюся неловкость. На мое счастье, подмога не заставила долго ждать.
– 0-ла-ла! – блондинистая пышногрудая хозяйка, слегка покачивая широкими бедрами, стремительно выплыла из-за стойки и устремилась к двери. – Бельрун! Негодник! Ты где это пропадал!
– Все хорошо, Мадлен! – произнес Винсент, отступая на шаг и открывая объятия, в которые немедля угодила хозяйка «Серебряного стремени». – Ведь я же вернулся.
Без каких бы то ни было преувеличений эту уважаемую даму можно было назвать весьма привлекательной, может быть, даже обольстительной, но рядом с циркачом она смотрелась несколько громоздко, ибо и ростом, и объемом превосходила будущего «коро левского советника» раза этак в полтора.
– Как здоровье господина Мербефа? – парировал Винсент радостную тираду мадам Мадлен.
– Злюка! – поджала губы хозяйка. – Он умер год назад.
Диалог явно касался вещей, о сути которых мне можно было только догадываться, а потому, воспользовавшись всеобщим разбродом и шатанием, я ухватил Лиса за рукав и потащил во двор «подышать вечерней прохладой».