Закон и жена
Шрифт:
Декстер не отвечал и не шевелился.
Ариель употребила все усилия, чтобы привлечь к себе его внимание. Вдруг она радостно захлопала руками, у нее промелькнула какая-то идея.
— Господин! — обратилась она к Декстеру. — Вы так давно не рассказывали историй. Поставьте в тупик мою голову, заставьте дрожать от страха. Расскажите хорошую длинную историю, полную крови и преступлений.
Случайная ее просьба не заставит ли разыграться его свирепые фантазии? Я знала, что он очень высокого мнения о своем искусстве рассказывать драматические истории. Я знала, что одним из его любимых занятий было приводить в тупик Ариель, рассказывая
Декстер заговорил, но обращаясь к Ариели, а не ко мне.
— Бедное создание! — сказал он, весело потрепав ее по голове. — Ты ведь ни слова не понимаешь из моих историй. Однако я умею заставить дрожать твое большое, неуклюжее тело и заинтересовать твой неподвижный, тупой ум. Бедное создание!
Он весело откинулся в кресле и взглянул на меня. Неужели мое лицо не напомнит ему того, что минуту назад произошло между нами? Нет! Он смотрел на меня с той же самодовольной улыбкой, с какой смотрел перед этим на Ариель.
— Я очень искусен в драматических рассказах, мистрис Валерия, — сказал он. — И это несчастное создание тому убедительное доказательство. Она может служить предметом психологических исследований, когда я рассказываю ей свои истории. Забавно видеть, как это бессмысленное существо делает отчаянные усилия, чтобы понять меня. Мы поставим сейчас опыт. Я совсем сходил с ума во время вашего отсутствия и уже несколько недель не рассказывал ей историй. Я сейчас расскажу одну из них. Не подумайте, что это составит для меня труд, мое воображение неисчерпаемо. Хотя вы по природе очень серьезны, я уверен, что это вас позабавит. У меня характер тоже серьезный, но я всегда смеюсь, глядя на нее.
Ариель захлопала своими громадными руками.
— Он всегда смеется, глядя на меня, — сказала она с гордостью, взглянув на меня.
Я решительно не знала, как мне поступить. Вспышка, вызванная упоминанием о мистрис Юстас, заставляла меня быть осторожной и выжидать случая для возобновления этого разговора. С чего надо было начать разговор, чтобы мало-помалу заставить его проговориться и открыть тайну, тщательно им скрываемую? При таком неопределенном положении что оставалось делать? Дать ему рассказать сказку значило попусту терять драгоценное время. Несмотря на десять ногтей Ариели, я решила помешать Декстеру рассказывать и воспользоваться первым удобным случаем для своих целей.
— Итак, мистрис Валерия, — начал он громко и с гордым видом, — слушайте. Теперь, Ариель, шевели своими мозгами. Я буду импровизировать поэму и роман. Начнем, как обыкновенно начинаются сказки. Жили да были…
Я ждала только случая, чтобы прервать его, как он вдруг сам остановился, как-то растерянно осмотрелся, провел рукой по лбу и слегка засмеялся.
— Мне, кажется, нужно подкрепиться, — сказал он.
Неужели он сошел с ума? Но незаметно было никаких признаков, не слишком ли уж я возбудила в нем воспоминания
Мы все напряженно ожидали, что он скажет и сделает.
— Мою арфу! — приказал он. — Музыка восстанавливает мои силы.
Ариель принесла ему арфу.
— Господин! — сказала она с тревогой. — Что с вами?
Он повелительно махнул рукой, чтобы она замолчала.
— Ода к сочинителю, — возвестил он торжественно, обращаясь ко мне. — Стихи и музыка импровизированы Декстером. Тишина и внимание!
Пальцы его медленно перебирали струны арфы, но мы не слышали ни мелодии, ни слов. Через минуту его рука ослабела, голова опустилась на арфу. Я вскочила и подошла к нему. Заснул он или в обмороке?
Я дотронулась до его руки и назвала по имени.
Ариель тотчас же встала между нами и устремила на меня грозный взор. В ту же минуту Мизеримус Декстер поднял голову. Он услышал мой голос и устремил на меня такой странный, задумчиво спокойный взгляд, какого я никогда еще не видала у него.
— Унеси арфу, — сказал он Ариели томным голосом, как человек слабый, утомленный.
Злое, полоумное создание по глупости или по злобе на меня снова раздражило его.
— Зачем? — спросила она, остановившись перед ним и держа арфу в руке. — Что с вами? Почему не рассказываете вы историю?
— Нам не нужно никакой истории! — прервала я ее. — Мне нужно поговорить о деле с мистером Декстером.
Ариель подняла свою тяжелую руку и, подойдя ко мне, повторила:
— Вам нужно говорить с ним?
В ту же минуту голос господина остановил ее.
— Неси прочь арфу, дура! — закричал он сердито. — И жди истории, когда мне вздумается ее рассказывать.
Она покорно взяла арфу и отнесла на другой конец комнаты. Декстер придвинулся со своим креслом поближе ко мне.
— Я знаю, что может подкрепить меня, — сказал он конфиденциально, — это моцион, а я давно уже без движения. Подождите минуту, и вы увидите.
Он нажал пружину своего кресла и понесся по комнате. Но и в этом снова обнаружилась происшедшая в нем перемена. Кресло уже не носилось по-прежнему по комнате, а медленно двигалось на своих колесах. Он с трудом приводил его в действие, но вскоре остановился, совсем задыхаясь.
Мы следовали за ним: Ариель впереди, Бенджамин рядом со мной. Вдруг Декстер с нетерпением приказал им остановиться и сделал мне знак приблизиться к нему.
— Я отвык от движения, — тихо произнес он. — Мне сердце не позволяло весело носиться по комнате, пока вы были в отсутствии.
Кто не пожалел бы его? Кто вспомнил бы в эту минуту о его дурных делах? Даже Ариель почувствовала это. Я услышала, что Ариель начала плакать и стонать. Чародей, который мог пробуждать ее дремавшие чувства, подействовал на нее своим пренебрежением. Она снова жалобным тоном, со слезами стала приставать к нему:
— Что с вами, господин? Вы забыли меня. А где же ваша история?
— Не слушайте ее, — сказала я ему шепотом. — Вам нужен свежий воздух. Пошлите за садовником, и поедемте кататься в кабриолете.