Закон калибра 9 мм
Шрифт:
— Странно…
Я не стал переспрашивать, предпочитая немного выждать. Пусть собеседник сам разовьёт свою мысль, это более правильно, заставит его открыть карты, не глядя в мою «руку».
— Твой приятель или друг, Василий Куницын, как ты его называл, Геолог. Он другой, но…
— Но он мне нужен, у него своя роль, свои задачи. Это как карта в колоде, которая сама по себе может значит и не столь много, но будучи в составе комбинации, оказывается незаменимом. Или, если конкретно, заменимой с трудом. В моей команде лишних попросту не бывает. Балласт не держим-с.
— Как Леснику?
— О нет, это было бы грубо, а значит, чересчур привлекло бы внимание. Ненужное, лишнее в данной ситуации. Лучше его перекинуть на тех, чьё присутствие покажется уместным. Пусть другие сцепятся, выясняя, кто виновен в мнимых и настоящих обидах.
— Тебе нужны враги Грека. Их у старого упыря много. Почти все, кто «не в законе». И даже из законников есть недоброжелатели. Немного, но они есть.
Выходит, Грек у нас тот ещё склочник. Это есть хорошо и хорошо весьма. Интересно, есть ли в их числе…
— С наркотой Грек дело имеет? Или может хочет иметь ещё больше, нежели в настоящее время?
— Дурь — не его бизнес. Но Грек жаден и никогда не отказывается от того, что может оказаться под ним. Его главный доход — это Холм. Там банчат и «белым», и «травой» и таблетками. Да всем, что только брать готовы.
— У Моджахеда «белый» берут?
— У него. И маковую соломку тоже там.
— Хм… любопытно. Но об этом я ещё как следует подумаю. И у тебя спрошу, если будет нужно. Не возражаешь?
— Темнишь, Итальянец!
— Просто не люблю заранее болтать о том, что то ли получится, то ли не слишком. Ближайшее время покажет. А сейчас спрошу немного об ином. Если Грек напрочь забудет о том, чтобы искать расписки, бывшие у Лесника, или каким иным образом перестанет смотреть в твою сторону, когда ты будешь казино открывать — поработаем на общую цель?
Оценивает, прикидывает. На лице доброжелательная улыбка, глаза ла-асковые. Но для каталы это так, привычный декор, верить оному категорически не рекомендуется.
— Если что, то я тебя не знаю. И Шаман тебя обыщет, чтоб никаких включённых на запись диктофонов. Микрофонов и прочей лабуды.
— Переживу. А ты можешь хоть записывать, хоть не записывать… не играет рояли.
— Тогда сможем договориться.
— А, как известно, pacta sunt servanda
Опять улыбка. Не-а, не верю я тебе, Степ. Особенно относительно того, что ты будешь соблюдать договор, особенно заключённый только на словах. Но пока сделаю вид, что готов поверить. Ведь сделать вид и принять как свершившийся факт — явление несколько разного порядка. А там и впрямь будем посмотреть.
Беседа, ясен пень, на этом не закончилась, она лишь начиналась. Меня интересовал Грек, его дела в городе, связи с союзниками, нейтралы, сложности с теми, кого этот тип считал врагами. Нюансы относительно бывших дел и делишек Лесника. Пусть сам Лесник помер, но хвосты завязок остались, и за них мог кто-то потянуть, вызывая тем самым самые различные реакции.
Узнать
Тот самый обыск на тему наличия диктофонов-микрофонов. Пустое, громила по прозвищу Шаман так ничего и не нашёл, помимо того самого диктофона, но с извлечённой заранее кассетой. Записать этот разговор я бы, конечно, не отказался, но догадывался, что это вряд ли выйдет. Не того полёта птица Степ, чтоб его можно было на подобный трюк развести. Это ж не банальная урла, синяя от наколок и с едва-едва работающим мозгом. Персонаж явно привык брать не только наглостью и мускулами своих торпед, но и хитростью, и напряжением разума. Серьёзный противник… потому и не хотелось бы доводить до подобного.
Неслабо так пообщались, далеко не один час прошёл, а заметно больше. Однако… Сняв с поясного держателя массивную «трубу» мобильного телефона, я набрал нужный номер и. дождавшись ответа, произнёс:
— Мы уезжаем… Да, всё спокойно, договорились. Никаких непоняток Машину подгони к уговоренному месту.
— Да ты, Итальянец, любитель прогресса. Газ, диктофон, теперь вот это вот.
— Уверен, что и вы с Шаманом и прочими успели распробовать пользу таких вот телефонов.
— Начинаем, — согласился Масальский. — Но ты с ним совсем естественно обращаешься. Я это запомню.
Запомнит. Тоже, видать, мой психопортрет обрисовывает, даже если подобную терминологию не использует. А вот что ещё запомнит, так это то, кто именно вышел из автомобиля — довольно потрёпанной, но ещё шустрой «волги». Гриша Призрак, кКоторого я таки да сумел подписать на предмет просто поприсутствовать вдалеке от встречи. Правда, пришлось кое-что подкинуть. Не в деньгах, а относительно сути той самой встречи. Дескать, на ней планируется обсудить, помимо прочего, как именно доставить побольше проблем Моджахеду и его зверькам.
Подействовало, как я и надеялся. Против такой постановки вопроса Призрак ничего не имел, а помимо этого, даже его неплохо чующая ложь натура ничего подозрительного не обнаружила. Я ж ни разу не врал, просто не говорил всей правды. Только и всего. Вдобавок искренне желал устроить торговцу наркотой незабываемые печальные эмоции, что психиатр-недоучка и «считал» при общении со мной. А его засветка перед Степом была для меня весьма и весьма полезной. Призрак, если что, не самая незаметная в городе персона. С Французом не раз и не два засветился, а этот кадр, как ни крути, являлся лидером своеобразной группировки «чёрных копателей», которая хоть и оставалась ограничена узкой сферой деятельности, но не знать о них было нельзя думающему человеку. Григорий Масальский же думать умел.