Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)
Шрифт:
Невероятно, как сила возвращается в сломанные члены твоего тела, как ты опираешься на Меч и встаешь на здоровую ногу.
– Пиришанте: сим Именем заклинаю тебя: Услышь мои слова. Пиришанте: сие Имя повторяю, заклиная тебя: Пойми мои слова. Пиришанте: сие Имя произношу трижды, заклиная тебя: Поверь моим словам.
Тяжело дыша, кашляя, выхаркивая сгустки крови в бурный ветер, среди грома, ты едва шепчешь, но Я слышу, Я понимаю, Я верю тебе...
– Хочешь, чтобы я извлек Меч и отослал тебя в хреново нездешнее-не-место, откуда ты родом? Отлично. Я могу убить тебя. Буду счастлив. Но я профессионал, мразь. За такое
Плата...
Твоя рука на Мече связала нас в вечном теперь, и ты поднимаешь волчью, кровавую ухмылку к пылающему небу.
– Хочу заключить сделку.
Введение:
Страх определяющий
"Во что встанет тебе избранный тобою путь жизни, я даже представить не могу"
Саймон Феллер в сотый раз поправил галстук. Все воротники стали ему слишком широки. Теперь всегда приходилось выбирать образ более-менее сомнительный: то ли расстегнуть воротник, будто пьяница, то ли затянуть слишком туго, как у поденщика в обносках. Глаза окружили синяки утомления, темные, будто запекшаяся кровь. Волосы - вернее, жалкие остатки волос - свисали за ушами. Губы походили цветом на серый пиджак. Когда дверь сбоку распахнулась, он вздрогнул, чуть не выронив наладонный планшет.
Посыльный был в три раза его моложе.
– Профессионал? Директор желает вас видеть.
Феллер бережно засунул планшет подмышку и последовал за посыльным через трехуровневый офис. Резиденция нового директора не впечатляла, как и сам он - невысокий нервный тип с постоянно наморщенным лбом, и этот лоб был склонен над настольным экраном. Он выбросил руку вперед, не поднимая головы. Клерк умело испарился.
– Профессионал Феллер. Не трудитесь садиться.
Феллер не посмел ответить, что директор занимает единственное кресло.
– Да, администратор. Благодарю, что так быстро приняли, сэр.
– И подлизываться не трудитесь.
– Директор явил Феллеру хмурую гримасу.
– Вы родились профессионалом, не так ли.
– Я, э... гм, сэр. Да, сэр.
– Моя семья была среди ремесленников последние сто лет, - сурово сказал директор.
– Я первым в семье возвышен до профессионала. И до сих пор единственный, удостоенный административного статуса. Как любой администратор, я наслаждаюсь властью.... Но сегодня необычный день.
– Да, сэр. Потому я и просил встречи.
– Феллер облизнул губы и протянул планшет, словно поднос.
– Это... то есть вы видели? То, что я должен показать ему?
– Разумеется.
– Прошу, администратор, поймите - его это не убедит. Не устрашит. Скорее совсем наоборот...
– Всего миг назад я общался с экраном Совета, выдвигая именно такой аргумент. Совету не интересны аргументы. Не интересны наши мнения. Им нужно наше повиновение, и они его получат.
– Администратор...
– Феллер чуть не выронил планшет, второй раз за пять минут. Положил на стол директора и отступил.
– Не уверен, что смогу.
– А я уверен, что сможете.
– Но - прошу, сэр. Я думал, вы знаете его. Я не могу угрожать его семье - помните, что случалось с людьми, угрожавшими его семье?
– Вы не будете угрожать его семье. Как и я. Наша задача - довести информацию. Особую информацию, доведенную особым образом.
– Это же...
– Феллеру казалось, он готов рассмеяться; однако изо рта вырвалось
– Думаете, ему не плевать на такие тонкости?
– Вы боитесь.
– Разумеется, боюсь, - сказал Феллер.
– Вы не видели съемки из поместья Марка Вило? Никогда не кубировали "Ради любви Пеллес Рил"?
Директор поднял руку, будто хотел помассировать больной лоб. Рука чуть вздрогнула; он попросту вытер пот, каплями скопившийся между бровей. Застыл на долгий миг, закрыв глаза, прижав ладонь к мокрому лбу; потом резко выдохнул и встал.
– Профессионал Феллер, анализ, который я готов разделить с вами... всего лишь спекуляции. Ничего более. Но хотя это лишь спекуляции, если вы повторите их в любом контексте, я не только буду всё отрицать - я постараюсь лишить вас касты за клевету на корпорацию. Понимаете меня?
– Я, да... да, сэр. То есть понимаю, администратор.
Новый директор обошел стол и небрежно уселся на угол.
– Я таскал носилки и был помощником медбрата на полставки, когда Артуро Коллберг стал директором церковной клиники святого Луки в Чикаго. Я сумел обратить на себя его внимание, я был усерден в любом деле, стоило ему лишь намекнуть. Он находил меня полезным и, когда был перемещен в Студию, взял с собой, спонсировал возвышение до профессионалов. Я десять лет служил его личным секретарем. После падения председателя Коллберга я служил в той же должности новому председателю, администратору Хэри Майклсону. Поскольку Управляющий Совет счел председателя Майклсона ненадежным и склонным к измене, от меня потребовали периодических отчетов о деятельности председателя. Я верно исполнял приказы, и потому однажды...
Директор поднес руку так близко к лицу Феллера, что тот ощутил запах пота.
– ... однажды я оказался вот так близко к лицу Майклсона - я мог сосчитать все волосы в его носу - когда он посоветовал напомнить Совету, что хорош лишь в одном деле. В умении убивать людей голыми руками.
Феллер сделал шаг назад. Он сам оказывался так близко к Хэри Майклсону уже два раза.
– И что вы сделали?
– Я сделал то, что был должен, - проскрипел зубами директор.
– Как и всегда. Так поступите и вы.
Феллер впервые заметил, что глаза нового директора обведены кругами почти такими же темными, как у него самого; что хитон и хламида подмышками стали влажными.
Директор оторвался от стола и подошел к окну.
– Мы готовы к нему, - сказал он.
– Насколько это вообще возможно.
Феллер присоединился к нему. Безотрадный пейзаж пустыни был усеян артиллерийскими батареями, бункерами и всевозможными укреплениями. Вдалеке на ярко-синем небе блистали пять серебряных звезд. Они падали по кривой, ведущей к посадочной площадке на крыше основного здания. Феллер сглотнул. Пересохшее горло сопротивлялось.
Некоторые из радаров и батарей ПВО следили за падающими звездами. Другие работали в заданном режиме, готовые нести смерть. Четыре из пяти звезд были штурмкатерами последнего поколения, размещенное на них вооружение могло причинить изрядный ущерб даже здешним блиндажам. Пятая - звезда в середине - должна была быть специально переоборудованным транспортом для перевозки заключенных.
Всё это ради одного человека. Ради человека, который даже не в сознании.
– Простите меня, администратор, за чувство, будто все вооруженные силы планеты могли бы собраться здесь - и не принести нам никакой пользы. Мы сами везем его сюда. С собой.