Закон Кремля
Шрифт:
Я прям почувствовал, как пальцы нео и кио выбирают слабину спусковых крючков. Похоже, это почувствовал и слепой шам, который тихо произнес:
– Не стрелять. Опустить стволы.
Похоже, он поверил мне.
Почему?
Не знаю.
Возможно, потому что я поверил ему, когда он уверенно пообещал мне вернуть к жизни моих друзей, – и шам это почувствовал. А когда один верит другому, думаю, это и называется доверие… Хотя, наверно, правильнее будет сказать, что доверие – это когда два существа имеют взаимный интерес. Как у нас с этим шамом, например. Он знал, что нужен мне, потому особо ничем не рисковал. К тому же он был готов к смерти, так что
Интересное это дело, оказывается, – читать чужие мысли. Я и не знал, что умею такое. Хотя, скорее всего, не умею, конечно, просто ментальное поле шама было мегасильным, плюс он сейчас расслабился и открылся, вот я и считывал принудительно с его мозга то, что он думает и чувствует.
И боль его я тоже почувствовал, когда осторожно взрезал кончиком «Бритвы» давно заросший шрам на единственной глазнице. Не физическую, мой нож умеет резать без боли. Душевную, когда кровь потекла по лицу шама, всколыхнув пласт жутких воспоминаний детства: много лет назад так же стекал вниз выбитый глаз, и тогда же вместе с болью пришла вечная тьма.
Потом боль прошла.
А вот тьма никуда не делась…
– Потерпи, – негромко сказал я. – Сейчас все будет. Или одно, или другое.
Шам усмехнулся, прекрасно понимая, о чем я, и чувствуя мои намерения. Получится – значит, получится. Нет – значит, я найду в себе силы вогнать нож в череп шама так, чтобы он ушел не мучаясь. Мгновенная смерть без боли – это тоже отличный подарок, который достается далеко не каждому…
А потом я опустил «Бритву», поднял левую руку и приложил ее к ране, из которой сочилась черная кровь.
– Ты готов принять свою судьбу? – спросил я, помня об условии, которое услышал во сне. – Ты примешь ее любой, какой бы она ни была?
– Да, – сказал шам – и улыбнулся окровавленными губами. – Я давно готов ко всему, хомо, поэтому делай то, что обещал, и не задавай глупых вопросов.
«Ты получил приглашение, – подумал я, обращаясь к артефакту в своей руке. – Так забирай то, о чем мечтал».
Ладонь немедленно зачесалась изнутри, и я почувствовал, как расходится в стороны кожа – будто «кровь затона» занавеску в своем доме отодвинул, дабы посмотреть, что же там снаружи происходит.
Моя ладонь была липкой от черной крови шама – и, видимо, ее вкус понравился артефакту. Я почувствовал распирающую боль в руке… которая исчезла через мгновение.
А потом шама затрясло, словно в лихорадке. Волна невидимой силы отбросила меня от него на несколько шагов, и я лишь чудом устоял на ногах, едва не выронив «Бритву». Шам же корчился в своем кресле, схватившись за лицо, и черная кровь стекала по его рукам, просочившись меж пальцев…
Нео и кио стояли в нерешительности, это было видно по их растерянным взглядам. Так-то вроде бы надо расстрелять хомо, который причинил хозяину такие страдания, но в то же время приказ «не стрелять!» никто не отменял…
Между тем, пока они тормозили, шаму вроде полегче стало. Он перестал биться в конвульсиях, теперь лишь мелкая дрожь сотрясала его тело. Мне показалось, что боль прошла и теперь он просто боится оторвать руки от лица… Это и правда страшно: получить надежду – и вновь увидеть привычную тьму…
Но шам сделал над собой усилие, отнял ладони от перепачканного кровью лица – и я увидел довольно жутковатую картину…
Теперь во лбу шама полыхал налитый кровью артефакт,
– Я вижу… – прошептал шам. И в следующее мгновение взвыл, словно волк, настигший желанную добычу: – Я вижу!!!
Все-таки силен был этот шам! Его вопль сопроводил такой мощный выброс ментальной энергии, что все присутствующие невольно рухнули на колени, схватившись за головы от вспышки невыносимой боли – просто ноги подкосились, и у меня, и у охраны. Ощущение, будто мозг сейчас взорвется и вместе с черепом разлетится на мелкие фрагменты…
К счастью, это длилось недолго.
Шам немного успокоился, расслабился в своем кресле – и боль внутри моей головы постепенно сошла на нет. Похоже, не только у меня. Кибы и нео, тоже слегка пошатываясь, поднялись на ноги, с опаской глядя на хозяина: фиг его знает, что он еще выкинет.
Но шам вроде был настроен благодушно. Сидел, улыбался, периодически осторожно трогал пальцами новый глаз, будто не веря, что зрение вернулось после стольких лет слепоты.
Блаженствовал.
Смотрел…
В том числе и на меня. Скользнул взглядом, после провернул новый глаз во все еще кровоточащей орбите и уставился на меня в упор. Его губы, измазанные кровью, шевельнулись:
– Так вот ты какой, Снар, легенда Розы Миров, – проговорил шам. – А с виду обычный хомо, ничего особенного. Еще и несчастный. Друзей потерял по своей вине. И еще вдобавок предназначение свое тащишь в себе, как тяжкий груз, от которого не избавиться. Хотя… Знаешь, пожалуй, я окажу тебе услугу и одним махом решу все твои проблемы.
Я почувствовал, как невидимая сила, будто огромная змея, обвила меня вполне осязаемой спиралью и легко, как игрушку, приподняла над деревянным полом шатра.
– Мы вроде заключили договор, – прохрипел я, чувствуя, как невидимая змея медленно сдавливает свои кольца.
– Верно, – кивнул шам. – Но ты сам не понимаешь, чего просишь. А я точно знаю, что тебе нужно на самом деле. Для тебя жизнь – как болезнь, от которой ты не можешь вылечиться: твое предназначение не дает тебе умереть, как бы ты ни хотел этого втайне от самого себя. В большинстве своем представители вашего вида умирают не от старости или болезней, а потому что поняли – жизнь не стоит того, чтобы цепляться за столь скучное и бесполезное занятие. Но это не твой случай, Меченосец. Друзья твои сейчас в гораздо лучшем мире, чем этот, и я не хочу быть настолько жестоким, чтобы вернуть их сюда, в эту грязную вселенную, погрязшую в войнах, ненависти и алчности. Поэтому вот тебе мой подарок, хомо: отправляйся-ка ты лучше к своим друзьям.
Невидимый удав сдавил сильнее. Похоже, шаму нравилось смотреть, как я мучаюсь перед смертью. Сволочь… Хотя чего я ожидал? Честности и порядочности от твари, которая решила уничтожить всех людей в этой вселенной? Но я по крайней мере попытался…
Шам улыбнулся – хорошо так, по-доброму. Так отец улыбается выходке неразумного дитяти, прежде чем исправить то, что тот натворил по недомыслию. А потом невидимая спираль сжалась…
И тут же разжалась, недодавив меня самую малость. Вернее, внезапно полностью исчезла, будто ее и не было.