Закон Кремля
Шрифт:
Бандит с перерезанным горлом грохнулся на колени, а позади него стоял Василий…
То есть стояла.
Капюшон сбит назад, ранее затянутые в пучок светлые волосы теперь рассыпались по плечам. Сомнений уже не было – это барышня, которая весьма удачно косила под пацана. И в руке у той барышни был зажат кривой складной нож, похожий на коготь хищной птицы.
Знакомый ножик. Так называемый «мичуринец», нож садово-санитарный, двойного назначения. И ветки подрезать, и одежду у раненого бойца распороть, не травмируя тела. На старых военных складах таких
Я утер рукавом чужие мозги с лица и неторопливо сменил магазин, так как стрелять пока что было не в кого. Хотя как знать, что на уме у этой воинственной девы, которая стояла и смотрела на меня огромными глазищами, от адреналина они у всех девушек больше становятся. Это мы от него щуримся – наверное, чтоб целиться лучше, а противоположному полу, по ходу, природой заложено в экстремальной ситуации видеть как можно больше – чтобы потом было что рассказать подружкам, не иначе.
Я усмехнулся собственным мыслям. И поинтересовался:
– Звать-то тебя как, Василий?
– Васькой и звать, – хмуро ответила девушка, вытирая об одежду окровавленный нож. – Просто Василиса – длинно. Пока в бою позовешь, два раза убить могут.
– А как бой, так сразу тебя звать надо? – хмыкнул я.
– Зря смеешься, перехожий, – отозвалась девица. – Я в клане среди Охотниц на Испытании уж три года как первая, никто меня обойти не мог.
– Это очень круто, наверно, – сказал я, досылая патрон в патронник. – Ну а под парня чего косила?
– Чтоб не приставали. Дядька Хмар взялся чужой обоз сопровождать – он лучший проводник в Зоне Трех Заводов – и меня взял с собой. А тут нео… И эти…
Она кивнула на трупы бандитов.
Не сказать, что я ей поверил, но, с другой стороны, какая разница? Если б не она, вон тот придурок сейчас бы с моего трупа навороченную снарягу стаскивал.
– Благодарю, – сказал я.
– За что? – совершенно искренне удивилась Василиса.
– За то, что жизнь мне спасла.
– Ха! А ты мне ее не спас, когда всех троих положил? Много бы я навоевала с этим ножичком.
– Принято, – согласился я. И, кивнув на нож, одобрил: – Хороший.
– Замечательный! – улыбнулась Василиса. – Я сама его в бункере на старом складе нашла, еле от масла оттерла – оно прям окаменело от времени. Прикинь, нож двести лет пролежал, и ничего ему не сделалось! Словно меня ждал! Настоящее чудо!
Я хотел сказать, что в советской консервационной смазке он бы еще двести лет на том складе провалялся, и ни фига б ему ничего не было, ибо смазка та, и правда, от времени густеет, и получается нож
– Стрелять умеешь? – поинтересовался я.
– Спрашиваешь! – хмыкнула девица. Подобрала АК убитого бандита, ловко перехватила оружие, отомкнула магазин, проверила, еще два магазина вытащила из бездонных карманов убитого. Похоже, и впрямь с оружием знакома.
И со сбором хабара – тоже.
Василиса ловко и быстро обыскала трупы, в результате чего были найдены две советские консервы, кусок чего-то похожего на хлеб, три фляги с водой, сломанная зажигалка и дохлая вяленая крыса без головы и хвоста, бережно завернутая в тряпку.
– Хороший хабар, – кивнула Василиса, сложив добычу в холщовый вещмешок одного из бандитов. После чего откусила солидный кусок крысятины, остальное протянула мне: – Будешь?
Я, конечно, был голоден. И, конечно, в своей жизни кушал всякое. Но по возможности предпочитал обходиться без экспериментов.
Особенно в мире Кремля.
Тут же как в Индии. Местные индусы запросто пьют воду из Ганга, куда без каких-либо ограничений сбрасывается дерьмо, останки трупов и отходы предприятий. А турист хлебнет такой водички – и запросто в лучший мир отъедет.
Тут – то же самое. То, что едят местные, нужно кушать с большой осторожностью. И уж точно не крысу-мутанта, мясо которой имело подозрительный фиолетовый оттенок.
– Благодарю, воздержусь, – сказал я.
– Как хочешь, – пожала плечами девица. – Мне больше достанется.
И пока мы шли по направлению к «Маяковской», с аппетитом доточила крысу.
Кстати, памятник пролетарскому поэту сохранился отлично. Возможно, потому, что его накрыло огромное Поле Смерти. Это аномалии местные, встречающиеся разных цветов и отличающиеся свойствами. Плотоядные, естественно, – кто ж в этом мире друг друга не жрет? Да и в других, в принципе, тоже.
Куполообразная аномалия, которая обволокла памятник, выглядела необычно. Полей Смерти с золотистым оттенком я еще здесь не видел. От нее лился мягкий, приятный свет. Хотелось подойти и потрогать поверхность Поля, которая казалась бархатистой и очень приятной на ощупь.
Внутри этой полупрозрачной субстанции поэт выглядел эпично – его фигуру словно обвивали жгуты из тяжелого жидкого золота, которые стекали вниз, по постаменту, и уходили в землю, покрытую черной травой.
– Красиво, – заметил я.
– Ага, – согласилась Василиса. – Только близко лучше не подходить. Это Поле стреляет жгутами, утягивает в себя и, выпив все соки, выкидывает сухую шкуру. Гляди.
Я присмотрелся.
Действительно, возле памятника в грязи валялись смятые и рваные клочья кожи и обрывки одежды. Костей не было. Видимо, Поле Смерти не только соки выпивало, но и выжирало жертву изнутри.
– Да уж, – сказал я. – Наглядная картинка к пословице «Красота требует жертв».
– Чего? – не поняла Василиса.