Закон меча. Трилогия
Шрифт:
– Ага… – тяжело обронил Асмуд, подумал и решил: – Что ж, будем беречься!
И с силою заработал веслом, выгребая против течения. Крут молча помогал хевдингу.
– Скажи, Асмуд, – решился вдруг Олег, – а почему ты меня выбрал в поход?
Широкие плечи Асмуда передернулись.
– А просто… – буркнул хевдинг. – Ты ж Вещий! Вот и будешь нам… того… возвещать! Кстати, а про Вадима ты ничего не ведаешь?
– Ведаю, – усмехнулся Олег. – Через пару лет ярл восстание подымет… против Рюрика!
– Ага! – довольно
– А то! – бодро откликнулся Крут.
Удача выпала за следующим поворотом – у бережка, причаленные за деревья, стояли в ряд пять арабских посудин, нареченных завами. Товары из Хорезма или Халифата грузили на большие шебеки или сафины, переправляли к хазарам, а там, в дельте Итиля, перегружали на мелкие фелюги и завы, группируя караваны и одолевая зловредные реки да волоки.
Арабы, оставив завы, сошли на берег для молитвы. Повернувшись в сторону Мекки, они отбивали поклоны. Олег только головой покачал: вокруг сосны с березками, елки, скалы, перезвон холодных ручьев, а надо всеми этими красотами Севера звучит заунывная формула Юга. «Ла илаха илля ллаху, – возносились голоса арабов, – уа Мухаммадун расулу-л-лахи!» Закроешь глаза и видишь знойное небо, выбеленное солнцем, сонных верблюдов в тени пальм и минареты, схожие с ракетами…
Асмуд хевдинг притормозил, уперевшись в борт зава, крутобокого, с высоко задранными кормой и носом, и прокричал приветствие:
– Ас-саляму алейкум!
Свесившись с палубы, ему радостно ответил капитан-нахаза:
– Ва алейкум ас-салям! Ва рахмату-ллахи ва баракатуху!
– И вам мир и милость Аллаха и благословение его, – меланхолично перевел Крут и добавил: – Аллах – это бог ихний.
– А откуда Асмуд арабский знает? – полюбопытствовал Пончик.
– О! Где нашего хевдинга только не носило! Мы, когда на Севилью ходили, потеряли хевдинга – там, в Кордове. Думали, сгинул. Как же! Вернулся лет через пять, живой и здоровый, загорелый дочерна… Ага, сговариваются!
Нахаза с хевдингом говорили так быстро, что Олегу и отдельных слов было не разобрать. А уж как Крут общий смысл улавливал…
– Вместе пойдем! – удоволенно сказал Асмуд, оборачиваясь. – До Дины, а там разминемся. Знакомьтесь – это Зайнаддин Абд-ар-Рашид ибн ал-Варди, купец, путешественник и воин Аллаха!
Зайнаддин, высокий и костлявый старичок с остренькой бородкой, с достоинством поклонился.
– Ас-саляму алейкум! – старательно повторил Олег.
– Ва алейкум ас-салям! – ласково ответил Зайнаддин.
– Он на старика Хоттабыча похож, – прошептал сзади Пончик.
– Точно! – улыбнулся Олег.
Русов распределили по завам – Асмуд и Крут с Пончиком остались с Зайнаддином, и лодку весинскую привязали за кормой зава, а Олег поднялся на борт «Аль-ваки», которым командовал Абу Бекр Ахмад ибн ал-Факих ал-Хамадани. Ко всеобщему удовольствию, Ахмад сносно говорил по-русски.
–
– Бисмилла! – пробормотал Ахмад и раскомандовал-ся, подгоняя гребцов.
– Почтенный, – сказал Олег вежливо, кивая на свободное весло, – дайте и мне отработать долг!
– Если так угодно дорогому гостю, – хитро улыбнулся Ахмад.
Олег сел, взялся за весло из дерева акации и включился в работу.
– Молодец, Олег! – крикнул Асмуд. – Пусть все думают, что мы рабы Зайнаддина! Может, тогда не привяжутся!
Завы, выстроившись в кильватер, неспешно поплыли вверх по реке, вдоль берега, почти отвесного и словно бы выложенного рукой человеческой, – такое впечатление оставляли серые плиты ордовикского известняка. С высоких крутояров выгибались крученные ветрами сосны, махали ветвями над бурой водой Олкоги. Двумя часами позже задул сильный северный ветер, и арабы подняли косые реи с парусами «сетти» – треугольными по форме. Заскрипели мачты, запели снасти. Гребцы, уложив весла, разминали притомившиеся мускулы.
Наступил вечер.
– Ахмад! – послышался голос хевдинга. – Мы тут посовещались… Короче, останавливаться не будем, пройдем исток Олкоги по темноте!
– Вас ищет Вадим? – спросил догадливый Ахмад.
– Нас-то они не ждут, – ворчливо ответил Асмуд, – хотя встрече ярл-изменник не порадуется. А вот тючки ваши распотрошат, зуб даю!
Ахмад задумался. Снял чалму, почесал потную плешь и кивнул:
– Иншалла![60]
Ветер не унимался, дул и дул в корму, натягивая «сетти» пузырями. Тьма заволокла все небо, потушила закатные сполохи, победным салютом зажгла созвездия. Ночь была безлунной, но света звезд хватало, чтобы тянуть по Олкоге бледную «дорожку к счастью».
Слева смутно завиднелись стены Гадара, крепостцы у самого истока Олкоги. За частоколом плясали отсветы костров и шатались горбатые тени, словно нечисть лесная устроила в крепости свои тайные радения.
Завы проходили медленно, с трудом. Загавкала собака, забрехала другая. Звонко разнеслась ругань, лай перешел в визг и смолк. Олег стоял у борта и подгонял неспешный зав – давай, ну давай же!
Гадар сдвинулся за корму последнего зава в караване, и тут же сильный толчок остановил «Аль-ваки». Олег полетел на палубу. Вскочив, он кинулся на нос. Там уже метался Ахмад.
– Ах, шакалы! – шипел он. – Свиные объедки!
– Что там? – подлетел Олег.
– Гляди!
Олег перегнулся через борт и разглядел мокро блестящие бревна. Они были сцеплены по четыре и связаны в плавучий заслон, перегородивший Олкогу.
– Ах, что надумали!
На берегу расслышали и увидели «нарушителей». Залязгало било, играя тревогу. Десятки людей с факелами побежали по берегу, крича и брякая железом.
– Не подпускайте их! – крикнул Олег и полез за борт.