Закон меча
Шрифт:
– Под чем? – удивленно приподнял старик густые брови снежного цвета.
– Под Алатырь-камнем, если это он, – поправился я. – В моем мире он называется Монументом, только с него уже шамирит не сыплется… кхм, то есть живицы.
– Он самый, Алатырь-камень и есть, – кивнул дед. – Точно не хочешь вернуться? Те люди, о которых ты говоришь, кажись, тебя на стене повесить хотели. И как знать, может, не передумали.
– Я слово дал, – сказал я. – Так что с возвращением подожду. Живиц набрать можно?
Старик
– А ты и правда удачлив, перехожий. Пойди ты сейчас в дальние ворота, вечно до самой смерти блуждал бы в кровавом тумане. Что ж, набери живиц, коль надобно. И три желания своих скажи заодно, заработал.
– Вон оно как, – хмыкнул я. – Значит, раньше было не одно, а три. Получается, схема и тут работает?
– Что работает? – снова не вкурил дремучий дед.
– Ну, тема начет того, что если дошел до Мону… в смысле, до вашего Алатыря, то можно желания загадывать, которые исполнятся.
– Можно, – кивнул старик. – Только правильно загадывай. Камень сей своенравный, порой просьбы исполняет очень по-своему.
– Я в курсе, – сказал я, задумчиво глядя на порталы, окружавшие Монумент. – Слышь, дед, а ведь это из них сюда, на Русь, нечисть всякая лезет, из дверей этих?
– Ну как нечисть? – пожал плечами старик. – Всяко живое существо, ежели народилось на свет, то свой путь имеет. Может, кому тот же Горюн погибель и разорение, а древним богам русским, что в лесу схоронились, лучший защитник. Ты его сейчас убил, но Перун уже нового Горюна призвал из соседнего мира, и других существ тоже. Так что скоро в Черной Боли вновь будет восстановлено Равновесие.
– Так что ж, по-твоему, если чудовища лесные людей убивают, это и есть Равновесие? – поинтересовался я.
– Кто бы говорил, – отрезал дед. – Ты, Меченосец, на Мироздание работаешь не хуже самых страшных чудовищ, убивая тех, кто Равновесие нарушает. Тебе только кажется, что ты добро творишь, а на самом деле не особо отличаешься от того же Горюна или болотной нежити.
Краем глаза я заметил, как в портале, ведущем в Центральный мир, вдали, в небе над Вичтаном, наметилась медленно приближающаяся точка, которая в считаные мгновения превратилась в крылатую тварь, летевшую к воротам с существенной скоростью.
Аспид.
Огнедышащая тварь, по сути дракон, которого в этом мире называют Горюном. Думаю, пройдет совсем немного времени, и из порталов вновь поналезут лешие, живые мертвецы-псионики, плотоядные вещие птицы и прочая пакость.
– Три желания, говоришь? – сказал я. – Ладно, будь по-твоему. Желаю, чтоб все стационарные порталы в другие миры на Руси навсегда закрылись. А еще хочу, чтоб Алатырь-камень в землю ушел.
– Стацио… чего? – переспросил старик, явно впечатленный незнакомым словом.
И тут до него дошло.
– Ты чего наделал, окаянный?! – заорал он.
Но было поздно.
Порталы задрожали. Их поверхность
Волхв махнул своим посохом, причем весьма быстро, метя мне в лицо. Но я был готов к чему-то подобному и сработал на опережение, одним ударом меча срубив набалдашник с дедова посоха. В результате у старика в руках осталась одна лишь узловатая палка. Которой он вновь замахнулся на меня.
– Не надо, – сказал я, приставляя острие клинка к морщинистой шее. – Не доводи до греха. Твое время закончилось, старик, как и время твоих богов. Ни ты, ни твои чудовища больше не будут держать людей в страхе. Просто уйди.
– Ладно, перехожий, твоя взяла, – признал волхв, недобро сверкнув глазами цвета Монумента. – Но надолго ли?
– Время покажет, – задумчиво произнес я.
Старик зыркнул на меня еще раз с нескрываемой ненавистью, развернулся и ушел в лес, с нестариковской силой тыкая в землю обрубленным посохом.
Я же подошел к месту, где минуту назад стояла древнерусская версия Монумента. Теперь здесь не было ничего, лишь проплешина голой земли, окруженная травой, на которой лежали кристаллы шамирита. Или живицы, если по-местному.
Я их собрал, сколько в котомку влезло. Потом подумал, нашел ручей, что журчал неподалеку, отмыл, насколько это возможно, от слизи и крови кольчугу с одеждой, вернулся, съел то, что на поле мертвецов прихватил, опустошил половину бурдюка с водой, а что не доел и не допил – выбросил. И на освободившееся место еще шамирита напихал – пусть у защитников крепости не будет недостатка в целительных кристаллах. После чего закинул котомку на плечи и сказал:
– Так. У меня ж вроде третье желание в запасе есть. Неохота мне обратно через эти леса переться, так что хочу оказаться на том самом месте, откуда я в Черную Боль зашел, возле камня с надписями…
Не успел я договорить, как перед глазами сверкнула алая вспышка. И в следующее мгновение я увидел, что и правда стою около той каменюки, где написано, что, куда ни пойди, везде смерть ждет.
И на этот раз надписи точно не врали.
Потому что все поле между мной и крепостью заполонили печенеги.
Я быстро спрятался за камнем, но в мою сторону кочевники даже не смотрели. Не ждали опасности со стороны проклятого леса, о дурной славе которого они наверняка знали.
Самой крепости видно не было за дымом множества костров – кочевники варили себе жратву, готовились к обеду. И, мягко говоря, их было до хренища. Куда ни кинь взгляд – шатры, грубо размалеванные разноцветными красками, конные патрули, довольно беспечно катающиеся туда-сюда, стреноженные лошади, выискивающие травинки, не втоптанные в землю копытами других лошадей.