Закон монолита
Шрифт:
Итак, это был спир. Мутант, созданный учеными перед Последней Войной путем искусственного разворота эволюции человека до его далеких обезьяноподобных предков. Предполагаемое боевое использование: диверсионно-разведывательная деятельность. Внешне спиры напоминали разумных лемуров ростом примерно с метр – мохнатых, хвостатых, с большими ушами. Эти мутанты умели очень быстро передвигаться и обладали прекрасными врожденными навыками маскировки – в одном шаге пройдешь от спира, затаившегося практически на ровном месте, и ни черта не увидишь. К тому же многие из спиров обладали навыком так называемого
А у одного из них обнаружился воистину человеческий интеллект. Помнится, однажды мы с тем спиром прорвались сквозь толпы всякой нечисти из Петербурга в Москву на мотоцикле, снабженном двумя «миниганами». После чего я, сволочь такая, оставил его пьяного вусмерть в кремлевском трактире, отправившись решать свою проблему – Зона его знает, придуманную или реальную. Так или иначе, проблему я решил кардинально. И очень надеялся, что спир по имени Рудик останется в Кремле навсегда – мои старые друзья Ион, Колян и Шерстяной о нем бы точно позаботились…
Но сейчас из разреза между мирами выпрыгнул спир. И хоть я не был на сто процентов уверен, что это именно Рудик, выручать ушастого было надо по-любому. Потому, что вряд ли кто-то из племени хитрых и осторожных спиров от нечего делать полезет в разрез между мирами. Если, конечно, у такого отчаянного спира не будет очень конкретной цели. А отчаянного среди этого мохнатого племени я знал лишь одного. Трусливого, но, блин, отчаянного. Такой вот парадокс. Бывает же…
Всё это я вертел в голове, следя за тем, куда боец в ОЗК тащит безвольно повисшее тельце мутанта. Ага, во второй слева грузовик. Передал караульному, застывшему возле машины, и потопал обратно – по ходу, у прорезиненных началась серьезная работа, и бегать туда-сюда от грузовиков к электропулемету и обратно – себе дороже. Лучше возле точки сбора добычи подежурить.
Караульный же привычно стянул лапы спира пластиковыми стяжками, открыл дверцу кунга, закинул добычу внутрь грузовика, после чего душевно так ту дверцу захлопнул. По ходу, надоела служивому занудная должность сторожа при машинах, когда пацаны развлекаются в полный рост, отстреливая ценную добычу. Понимаю его. Сам в свое время охреневал от караульной службы, но понимал при этом, что без нее – никак. И стоять на посту позевывая, считая галок и околачивая груши известным предметом тоже нельзя. Бдить надобно. Ибо враг коварен, и нерадиво бдящего караульного может тупо снять без шума и пыли…
Понятное дело, что тот самый коварный враг в моем лице уже крался по краю поляны, скрываясь за деревьями и стараясь держать в поле зрения и грузовики, и команду охотников, столпившихся возле электропулемета в ожидании новых жертв. Понимаю их. Охота на живых существ дело увлекательное. Которого я, кстати, никогда не понимал. Лично мне зверюшек жалко. Всё равно, что детей безнаказанно отстреливать – и те, и другие совершенно беспомощны перед современным оружием…
А вот людей почему-то никогда не жалко. Тех, что мне приходится лишать жизни. Потому, что убиваю я не ради кровавой развлекухи на охоте, просто иначе не получается. Например, сейчас надо зверюшку выручить, безвинно отстреленную электроударом.
Признаться, боялся я, что зацеплюсь посохом-копьем за что-нибудь и выдам себя. Поэтому я и прислонил остроконечный трофей к ближайшему дереву – пусть подождет до лучших времен. Снимать часовых мне всяко привычнее ножом, нежели не особо удобным для меня средневековым оружием.
Крался я аккуратно, стараясь не наступать на коварные сухие ветки, прячась за деревьями, медленно сокращая расстояние между мной и грузовиками. Каждый осторожный шаг отдавался адреналиновым стуком крови в висках. Не верю я в хладнокровных книжных киллеров. Каждое убийство – это нервяк по-любому. Или может это я такой чувствительный, а другим оно по барабану?
Не знаю, не знаю. Просто не из приятных осознание того, что твой нож сейчас с легким хрустом рассечет чужую трахею, что придется отворачивать в сторону дергающуюся голову, чтоб кровь не хлынула на твою камуфлу, что потом придется отряхивать с пальцев розовую блевотину, хлынувшую в ладонь, зажавшую рот противника. Не люблю я всего этого, и потому слегка нервничаю всегда. Ибо грязное и неаппетитное это дело убивать человека ножом. Из винтовки всяко проще…
Но винтовки у меня не было.
Жлоб стоял, откинув забрало бронешлема, чтоб лучше было видно происходящее. Зря он это, не подумавши. Хотя для моей «Бритвы» что есть броня, что нет ее – разницы никакой. Еще два шага до цели – а потом всё по известной схеме, включая отряхивание заблеванных пальцев.
Я потянул из ножен «Бритву»… и невольно скрипнул зубами.
Нож, обожравшийся дармовой энергии, при трении о внутреннюю поверхность ножен легонько затрещал-заискрил крошечными молниями…
Часовому этого хватило вполне – в «борге» народ не только ушлый в плане добычи хабара, но и хорошо тренированный. В том числе и на противодействие таким вот, как я, убивцам, любящим подкрадываться со спины.
Жлоб был здоров. Выше меня на полголовы, плюс в плечах изрядно пошире. Такому чтоб горло перерезать, надо со всей силы на болевую точку под носом давить, дабы голову запрокинуть.
Но сейчас это было уже без надобности, ибо «борг» резко развернулся, одновременно вскидывая свой автоматно-гранатометный комплекс «Гроза», неизвестно для чего снабженный длинным глушителем. Не иначе, для брутальности – патроны СП-5 и СП-6 и без того работают довольно тихо, а когда ты воюешь на зараженных землях в составе хорошо вооруженной группы, то слегка нашуметь абсолютно не западло.
– Снайпер! – воскликнул он, и наверняка в десятках радиостанций, закрепленных на плечах красно-черных, раздался этот радостный возглас. Еще бы! По слухам «борги» и «вольные» объявили на мою голову аукцион со стартовой ценой в сто тысяч местных рублей, покупающихся по курсу евро один к одному. Действительно, весомый повод для радости!
Однако любителя эффектно выглядящего оружия подвел длинный глушитель «Грозы». Я его отбил ладонью в сторону, замахнулся ножом… и тут внезапно из груди «борговца» вырвался пучок молний, ударивший прямо в меня.