Закон наемника
Шрифт:
— Ну-с, рассказывайте, молодые люди, с чем пожаловали в мою скромную лабораторию?
Сахаров принял нас в своем личном кабинете, обставленном на удивление скромно. Письменный стол с двумя ноутбуками, практически похороненными под ворохом бумаг, стул на стальных ножках возле стола, забитый книгами стеллаж, два кресла возле него и висящая на стене между ними репродукция картины «Утро в сосновом лесу».
— Мы, наверно, порядочно навредили вам, профессор, — осторожно начал я. — Нарушили ваше перемирие с фанатиками.
— Не в вас дело, молодые люди, — покачал седой головой
Профессор подошел к окну, за которым оранжевый закат нежно ласкал последними лучами солнца верхушки стройных берез. Качественная голограмма, только я все никак не мог взять в толк зачем она профессору? Тоскует по дому? Так уехал бы давно, тем более что его жизни угрожает действительно реальная опасность. Или, как настоящий капитан не может покинуть тонущий корабль, так и он не в силах бросить научную базу, которую создал мощью своего гения и талантом предпринимателя?
Что я и озвучил.
— Я буду защищать дело своих рук до последнего, — медленно произнес Сахаров. Впрочем, иного я и не ожидал от него услышать. — А вам, молодые люди, пора покинуть Зону, если хотите остаться в живых. Кстати, в память о ваших прежних заслугах перед наукой я, пожалуй, помогу вам выйти за Периметр…
— Нам в Припять надо, — сказал я во второй раз за сегодня. И вторично наткнулся на недоуменный взгляд.
— Тогда вам проще сразу выпить цианистого калия, — сказал Сахаров. — Могу продать дешево по знакомству, и мучиться не надо будет.
— Ценю ваш юмор, — кивнул я. — Но, тем не менее, я не шучу. Если позволите, мы б отсиделись у вас на базе до рассвета, отдохнули немного и попробовали бы с утра пораньше прорваться на восток.
Сахаров покачал головой.
— Это стопроцентное самоубийство даже с вашими способностями. Вас только что чуть не размазали по стене моей станции. Хотите, мы спустимся в отсек внешнего наблюдения? Мою базу оцепили двойным кольцом, и нетрудно догадаться, что с утра «Монолит» подгонит сюда что-нибудь посущественнее бронированной пехоты. И что будет дальше, одной Зоне известно. Штурм, осада, блокада — я не знаю, но в любом случае ни о каком вашем прорыве речи быть не может.
Мы переглянулись со Шрамом. Дело плохо. Похоже, мы сами себя загнали в ловушку.
— Но вам надо в Припять, — задумчиво продолжал Сахаров, словно разговаривая сам с собой. — В Припять… И наземный путь исключен, так как, если даже случится чудо, в укрепленный фанатиками город вам не попасть… В Припять…
Он замолчал, глядя в одну точку. Прошла минута, вторая…
— Профессор, — негромко позвал Шрам.
— Да-да, — встрепенулся Сахаров, отрываясь от своей голограммы, в которой вечер плавно перетекал в звездную ночь. — Простите, немного задумался, пытаясь решить вашу проблему. А может быть, и мою заодно. Понимаете ли, в общем-то давно уже не является секретом
— Как вы сказали? — переспросил Шрам. — Метро?
— Именно, — кивнул профессор. — Все лаборатории Зоны соединены между собой тоннелями в единый комплекс, значительная часть которого в настоящее время законсервирована.
— И я даже догадываюсь почему, — проворчал наемник. — Мутанты?
— Не только, — сказал Сахаров, отходя от окна и устало опускаясь в кресло. — Если на поверхности Зоны мы имеем дело с довольно ограниченным видовым набором мутировавших организмов, то под землей совершенно точно находятся плоды биологических экспериментов. Что с ними стало и во что они превратились, я не имею ни малейшего понятия.
— Что так? — поднял бровь Шрам. — А как же любопытство ученого?
— Меня интересует Зона и ее взаимодействие с миром-отражением, — довольно резко сказал Сахаров. — Но мне нет никакого дела до того, что делали или пытались сделать мои коллеги из несчастных добровольцев, согласившихся на ужасные эксперименты во имя науки. К тому же я, знаете ли, не имею желания открывать этот ящик Пандоры и наводнять Зону новыми чудовищами. Признаться, не хотелось мне рассказывать вам об этом факте, крайне неприятном для нашей науки, но не исключено, что в настоящее время это единственный выход. Если вы уверены, что сможете устранить свои и мои проблемы, а заодно и проблемы Зоны, добравшись до Припяти, то это, пожалуй, единственно возможный путь. Я надеюсь, что люди с вашей подготовкой и с вашими способностями имеют один шанс из тысячи пройти десять километров под землей от лаборатории Х-16 до Х-8, которая находится в Припяти.
— Скажите, профессор, а… много там этих потомков несчастных добровольцев? — поинтересовался Шрам.
— Не знаю, — сказал Сахаров. — Говорят, еще в одиннадцатом году как-то «долговцы» в районе Агропрома пробили одну из стен чернобыльского метро, так оттуда такое полезло… По-моему, тогда какой-то сумасшедший наемник спустился туда и сумел выправить ситуацию, активировав блок управления насосной станции и затопив подземелье.
— Да-да, я тоже об этом слышал, — рассеянно в тон профессору проговорил Шрам, вертя в пальцах ремень «Винтореза».
— Простите, так это… были вы?
Сахаров от удивления аж приподнял очки, глядя на Шрама, словно видел его в первый раз.
— Ага, — просто ответил наемник. — Но могу вам точно сказать, что десять километров по этим подземельям мы точно не пройдем. Просто не утащим с собой столько патронов, даже если подстрелим ту парочку болванов, что охраняет вход на вашу научную станцию, и сделаем из них «рюкзаки».
— Не надо ни в кого стрелять. У нас большой дефицит кадров, потому выбирать не приходится, — сказал Сахаров, вернув очки на место. После чего повернулся к нам спиной, подошел к висящей на стене репродукции «Утра в сосновом лесу» и провел пальцами по раме, нажимая в определенной последовательности на ее фигурные завитушки.