Закон О.М.а

Гаврилов Сергей

– Это дедушка научил так хорошо говорить по-русски?

– И он тоже. У меня и отец, и дядя родились на Украине. Они между собой общаются на русском языке, когда хотят, чтобы их не поняли посторонние. И бабушка у меня русская – первая жена деда. Очень, кстати, на тебя была похожа в молодости. Спасибо, замечательный суп.

– Это не суп, Павел, это…

– Борч! Правильно назвал?

– Почти, - рассмеялась Олеся, - только не «борч», а борщ.

– Я всё знаю про украинский борч. Моя мама когда-то хотела сделать отцу подарок на день рождения. Целый день

искала в Интернете на кулинарных сайтах рецепт этого блюда. Оказывается, Олеся, в украинский борч входит целых сорок компонентов…

– Сорок чего?

– Компонентов – составных частей. Ну… картошка, морковка, лук…

– Понятно, - кивнула собеседница, - продукты.

– Торжественно накрыла праздничный стол, поставила супницу и налила нам. Отец с дедом попробовали две ложки, чтоб не обидеть, и перешли сразу ко второму блюду. Есть это было совершенно невозможно…

– Почему? – приподняла брови Макаронова.

– Ну не может моя мама Элиза, рожденная в Мангейме, готовить украинский борч.

– Вы, я смотрю, успели познакомиться, – старик вошёл на кухню и уселся за стол.

– Слушай, - Пауль повернулся к деду, - Олеся прекрасно готовит борч. Можно ещё тарелочку?

– Немецкое дитя, – Рихард Ланге улыбнулся Олесе. – Пойди, красавица, налей ему ещё. Олеся Макаронова вышла.

– Дед, - Пауль приобнял старика, - ты у меня такой молодой. Хоть сейчас под венец.

– Перестань, - убрал руку с плеча, - никакая она мне не невеста. Шучу так. Жалко девчонку. Её мать сильно избила и хотела отдать дальнобойщикам на круг.

– На какой круг?

– Это у них так называется коллективное изнасилование.

– Зачем?

– Эх, Пауль, Пауль. Жестокая, непонятная страна. Народ здесь варварский и беспощадный. Для того чтобы зарегистрироваться в брачном агентстве, Олеся украла похоронные деньги.

– Какие деньги?

– Здесь, Пауль, принято, чтобы старики сами собирали средства на свои похороны. Олеся взяла эти деньги у своей бабки, чтобы заплатить в агентстве и познакомиться с женихом, то есть со мной. А мать вернулась из тюрьмы и тоже хотела забрать эти деньги себе. Разозлилась и избила её.

– Слушай, дед, она так похожа на бабушку в молодости.

– Да уж, - вздохнул старик.

Повисла пауза.

– Ладно, - старый Ланге хлопнул себя по колену, - о ней потом. Сейчас нужно думать, что делать. Тебя ищут? Мой адрес не засекречен.

– Давай позвоним в полицию и всё объясним.

– Пауль, не надо. Здесь полиция и бандиты – однои то же. Через минуту после звонка приедут люди в погонах и передадут тебя уголовникам. Будем отбиваться сами. Умеешь стрелять?

– Обижаешь, дед. Два месяца в добровольной гвардии…

– Хорошо, - старик поднялся, - пойдём, покажу наши позиции на юге Украины.

Пауль встал с дивана и поковылял за дедом в другой конец дома.

– Вот смотри, - Рихард Ланге приоткрыл окно, - это самое слабое место в нашей обороне. Здесь они могут легко преодолеть забор

и оказаться прямо перед нашей дверью. Ты должен удержать этот участок во что бы то ни стало. На мне ворота и вся остальная территория. Вот патроны и винтовка. Сможешь управиться?

– Не переживай.

– По тревоге занимаешь позицию и ни о чём не думаешь. Остальное – дело везения. Не забудь, что первый выстрел предупредительный – в воздух. И не раньше, чем я дам сигнал.

– Дед, а Олеся?

– Олеся, - ухмыльнулся старик, - полевая кухня. Будет разносить по немецким окопам украинский борщ. Без еды на фронте плохо...

***

– Рихард, а откуда у Павла сотрясение и перелом? – Олеся Макаронова на кухне наливает чай.

– Непонятная история, девочка. Какие-то бандиты устроили ему автомобильную аварию, - Ланге пододвинул к себе сахарницу, - потом выкрали и держали в заложниках. Может быть, это связано с его командировкой, а может быть – с целью выкупа.

– Рихард! – девушка наморщила лоб. – Я, кажется, знаю, где Пауля держали.

– Что? – у старика от удивления очки сползли на край носа.
– Это было в деревне, недалеко от Николаева. Я… явроде бы его узнала сперва, - она заволновалась, и речь стала сбивчивой, - потом подумала, что обозналась. Но сейчас я уверена…

Пауза. Рихард Ланге терпеливо ждет.

– Я там видела Пауля. Из окна второго этажа. Его из машины вытаскивали на носилках…

Опять пауза.

– Чей это дом? – помог вопросом старик.

– Мужика одного. В банке работает. Большой человек… денег много.

– Как зовут?

– Вазген. Уважаемый человек...

Громкий звонок от входных ворот прервал беседу.

– Дед, кто это? – послышался голос Пауля. – Мне приготовиться?

– Да!

– Я открою, - Олеся вскочила со стула.

– Тихо, – старик удержал её. – Иди к мальчику. И никуда от него не отходи.

Звонок прозвучал требовательней и затем стал непрерывным. Ланге поднялся на мансарду, посмотрел вниз. Рядом с воротами стояли два внедорожника: серебристый «Lexus» и чёрная «Honda». Пятеро здоровых парней в чёрных полупальто курили, негромко переговариваясь между собой.

Старик спустился, подошёл к домофону и нажал кнопку связи.

– Слушаю внимательно, - сказал он нарочито больным голосом.

– Открывай, хозяин, – хрипло откликнулся динамик.

– Кто вам нужен, молодые люди?
– Ланге перевёл аудиосвязь в ручной режим и теперь односторонне мог слушать все разговоры приехавших.

– Открывай, поговорить надо, – раздражённо откликнулись у ворот.

– Что-то случилось? Чем могу помочь?

Динамик прокашлялся и замолчал. Приехавшиесовещались. До Рихарда донеслось: «…Не суетись… Нужно спросить Вазгена… Зачем сразу к Вазгену? Это всего лишь старик, ему сто лет. Войдём и поищем… если он там, заберём клиента. Да не шелести…».