Закон обратного отсчета

Орбак Леся

— Езжай впереди потихоньку.

— А ты как собака за машиной бежать будешь? — издевается Джа.

— Рядом, — бросает Джен и, хлопнув дверью, выбегает на встречную полосу.

Первые десять минут Джен еле топчется, разминает отвыкшие ноги. Несущиеся навстречу машины через одну приветственно сигналят, сгоняя его на обочину. Джа на Леди жмется к правому краю, идет на аварийке, извиняясь сразу перед водителями за жалкую скорость. Ветра нет и сухая трава вдоль трассы мягкая, будто под ногами беговая дорожка.

Постепенно Джен разгоняется. Чувствует, как легкие прокачивают

воздух. Пролетающие мимо фуры обдают мощным потоком, и могли бы сбить ног, прижавшись к обочине. Поэтому Джен бежит по кривой, то отдаляясь от асфальтового полотна, то возвращаясь к нему. Джен чувствует себя ядром в тоннеле — остальная Вселенная живет и искрится снаружи, бьется в припадках, а он катится на инерции, защищенный толстыми глухими стенами. И траектория движения — единственное, что занимает его мысли. Единственное, что существует здесь и сейчас.

— Полегчало? — спрашивает Джа, уступая водительское кресло.

С Джена пот льет градом. Он залпом выпивает полбутылки воды, остальным умывает лицо, вытирается пропотевшей футболкой.

— Ага. Советую попробовать.

Джа ухмыляется, бег никогда не был его любимым видом спорта.

— Нет, спасибо. По пересеченной местности мало удовольствия.

— Зря, — искренне говорит Джен. Сбросив кроссовки, переобувается в дорожные тапочки. Натягивает чистую футболку. Его немного знобит от соприкосновения голых распаренных плеч с октябрем, но в мыслях ясно и хочется улыбаться. Вопреки всему.

Звонок Макса застает их на въезде в сумерки.

— Привет, парни, — глаза у Солдата пьяные, интерьер за плечами незнакомый. — С вами тут поздороваться хотят.

Камера скачет в сторону мимо улыбающейся мордашки Алекс, останавливается на точеном профиле, подчеркнутом пепельными кудрями.

— Привет, соседи, — обернувшись в камеру, Анжелика машет им. На длинных пальцах играет гранями рубиновый перстень. — Спасибо за гостинец. Я такой вкусный коньяк в жизни не пила. Жаль, что вас здесь нет, конечно. Но друзья у вас высший класс.

— Скоро вернемся, свидимся, — обещает Джен. — Вы как, устроились?

— Да как сказать, — Анжелика морщит нос. — В такой халупе я еще не жила, — смеется так, что лучики расходятся от глаз. — Но ничего, завтра приедет архитектор, наметит фундамент. Будем дом строить.

— С башенками?! — восклицает Птенчик.

— Нет, без башенок, но розовый как у Барби. И сад посажу. Всю жизнь мечтала выйти утром из дома и свежих роз нарезать. Красота!

— А вы желтые розы любите? — встревает Джа.

— Очень! Как узнал?

— Догадался, — пророк воодушевился, увидел возможность загладить косяк при знакомстве. — У меня куст один неприлично разросся, красивые желтые розы, я вам его выкопаю. Должен прижиться.

— Класс! Я садила на даче кустов пять, никто не выжил, все померли, — машет рукой Анжелика, в глазах печаль вселенская, которая столь же быстро рассеивается, как и накатила. — Но если аккуратно подкопать, может получиться.

— Договорились! Вы, главное, место определите. И весной высадим. Там посмотрим, может, еще что приглянется. Алекс, покажешь фотки? Ты ж

много снимала.

— Спасибо, сынок, — улыбается Анжелика.

Джа смутился.

— Староват я вам в сыновья, — замечает осторожно, опасаясь, как бы снова не ляпнуть мимо кассы. — Мне-то за тридцать уже.

— Так и мне пятьдесят пять в июле стукнуло.

— Да ладно! — Джа наклоняется к смартфону, разглядеть поближе собеседницу. — Ну неправда же! Джен, скажи.

— Максимум сорок, — подтверждает Джен. — Уж извините, возраст женщины обсуждать неприлично, но правда верится с трудом.

— Да нас разыгрывают, — Макс откидывается на стуле и, неуклюже шарканув рукой по столу, смахивает на пол коньячный бокал.

Камера ловит звон хрупкого стекла, рассыпаются осколки. Макс вскакивает с виноватым «блин, простите», Алекс исчезает из кадра, возвращается с веником и совком и останавливается в дверях, молча глядит под стол. Наконец, произносит ошарашенно:

— Вы так умеете?

— Пройдись веником, пожалуйста, я не все собрала, — Анжелика наклоняется к полу, поднимает и возвращает на стол невредимый бокал. — А чего вы такие удивленные? Самим-то окно на втором этаже явно не стекольщики вставляли. Я заметила. Конструкт по бликам на солнце хорошо видно.

У Джена неприятно сосет под ложечкой. Неожиданные совпадения очень часто оказываются хорошо продуманной подставой.

— Вас послали следить за нами? — спрашивает Джа на удивление спокойно.

Анжелика вздернула брови.

— Посылать могу только я, — отвечает она со смешком. — У остальных посылалка не выросла. Макс, плесни коньяку, пожалуйста, — выставив перед ним все три бокала, она наблюдает, как Солдат разливает остатки. Дожидается, пока Алекс вернется к столу. — Мальчики, мне так надоело прятаться. Вы бы знали. Первый муж случайно увидел, как я ногти себе без лака накрасила. Ну зачем тратиться на всю эту химию, если раз-раз и готово? У нас в воздухе сейчас столько гадости всякой, что только из нее можно дом выстроить. И атмосферу почистить заодно. А этот увидел, заявил, что я ведьма, что я его приворожила. Было бы там что привораживать, ей-богу. И так со всеми. Кто не шугается, тот норовит сразу попользовать. А я это очень не люблю. Вот и получается, полтинник уже пережила, а ни подруг, ни друзей, муж — одно название: неделю дома, три месяца на северах командует. Вас увидела, даже обрадовалась, хоть перед кем-то байки сочинять не придется.

— Но вас ведь кто-то научил всему, — говорит Джа. — Неужели с учителем не подружились?

— Бабушка. Она всему научила — и конструктом пользоваться, и от «Константы» подальше держаться.

— Почему? — не понял Джен.

— Они те еще учителя, — отвечает, будто озвучила общеизвестный факт. — Прилипнут как банный лист, и не отделаться, и толку ноль. Зато гонору — выше крыши, шагу без них не ступи. Вас кто из них курирует?

— Татьяна и Ян. Только они не нас курируют, а нашу подругу. Она новообращенная, так сказать. А мы… — Джен подбирает слова, чтобы выразиться точнее, и следит за реакцией, чтобы не спугнуть, а обрести союзника, — …мы с ними друг другу поперек горла встали.