Закон охоты
Шрифт:
— Не мне решать, что госпожа хочет делать, а что нет, — отвел глаза в сторону воин.
— И то верно, — кивнул шаман. — Ладно, вой, о пустом говорим. Я хочу с этими людьми во владения твоей повелительницы войти. Пустишь?
— Она сказала много лет назад, что ты всегда тут желанный гость, — приложил руку к груди Глузд. — С тех пор ничего не поменялось, так что здесь тебе всегда рады, старче.
— Ну и ладушки, — прокряхтел Мискув. — Тогда дай пройти, не загораживай дорогу. Больно ты здоров, не обогнешь.
Мы один за
— Не нравится мне этот туман.
Не стану врать, очень хотелось спросить, чем именно тот ему не мил, но сдержался, промолчал. Кто их, стариков, знает, может, он мне отмерил некое количество раз, когда я могу проявить любознательность. Да, звучит как шутка, но поверьте, и такое в жизни встречается.
А еще я обратил внимание на то, что для возвращения к Хозяйке горы Глузд выбрал не ту дорогу, которой мы шли сюда. Нет, переходы и штольни, конечно, похожи друг на друга, как родные братья, но две новых пещеры я точно приметил.
Вернее три, в этот момент мы аккурат оказались в просторной, не сказать огромной пещере.
Мало того — там оказались не только мы. На противоположной стороне сверкнули лучи фонариков, а после до нас донеслись голоса:
— Олежа, ты уверен, что мы тут раньше не проходили?
— Уверен на все сто. Палыч, у меня же все фиксируется. Плюс не забываем про правило «правой» руки.
— Я тоже фиксирую, — подтвердил третий голос. — Он прав, не были мы тут. Хотя у меня на картах и этой пещеры нет. А маршрут-то хоженый, причем не раз.
Спелеологи, что ли? Надо же. Я за последние недели как-то отвык от того, что люди иногда под землю просто по кайфу лезут.
— Петр Палыч? — охнула в этот момент Марина и прижала ладони к щекам. — Олег? Не может быть!
Глава 13
— Идем, — холодно произнес Глузд, оглянувшись. — Нас ждет госпожа.
— Это моего папы охранники! — не обращая внимания на его слова, радостно взвизгнула Белозерова. — Петр Палыч, я тут!
И она бросилась туда, где слышались голоса и мелькали лучи.
— Вернись! — повторил воин равнодушно, но при этом очень громко, так, что не услышать его было невозможно. — Ты нарушаешь приказ той, кто здесь правит, а этого делать нельзя. Ее воля — закон!
— Дура девка, — вздохнул шаман, тяжко вздохнул и повторил: — Ой, дура!
— Блин! — следом за ним сообразил и я, что именно сейчас происходит. Вот почему мы пошли другой дорогой, вот отчего впервые за это время кого-то, кроме нагов, под горами встретили. — Нельзя! Стой!
— Маринка, тормози! — гаркнула следом за мной и Марго, которая, похоже, тоже смекнула, что к чему — Овца тупая!
Белозерова была девчонка быстрая, спортивная, потому я сам
Плюс не стоит забывать про Метельскую с ее принципами, которые дают о себе знать внезапно и почти всегда не ко времени. Кто знает, как она среагирует на то, что сейчас случится? Мужиков на той стороне пещеры она не знает, а Маринка вроде как одной из нас стала, её жалко.
— Остановись! — сцапал я девушку на ходу и прижал к себе. — Нельзя! Понимаешь — нельзя! Мы нарушаем…
— Отвали! — задергалась та, словно рыба, вытащенная из воды. — Олег! Дядя Петя! Я здесь! Здесь!
Не знаю уж, услышали нас эти бедолаги или нет. Как мне показалось, свет фонариков, что находились совсем рядом с нами, более интенсивно начал резать темноту, и кто-то из них вроде даже сказал: «Вы слышали, слышали?» — так что все возможно. Только толку от того ни нам, ни им никакого не вышло, поскольку парой секунд позже сверху что-то громко хрустнуло, затем раздался сильный грохот, и ту часть пещеры, где находились сотрудники папаши Белозерова, накрыли камни, что прежде были ее потолком.
За мгновение до этого я успел опрокинуть Марину на пол и прикрыл ее собой. Зачем, почему — понятия не имею. Скорее всего, сработал вбитый на генном уровне в каждого русского мужика рефлекс — коли пришла беда, первым делом спасай баб и детей. Маринка же монтируется под оба понятия одновременно, поскольку детородного возраста она уже достигла, а ума как не было, так и нет. Выходит что? Надо спасать. Второй раз за минуту. Видно, хреновый я наемник. Почему? Потому что не о себе думаю, а о глупой девчонке, от которой никакой пользы делу нет, одни неприятности.
По моей спине сначала дробью пробарабанил десяток мелких камешков, а после, как видно на сладкое, по ней же вдарил булыжник посерьезнее, да так, что я аж охнул.
— Пусти! — все это время сопела девушка, толкая меня локтями в грудь и живот да еще и головой мотая так, что пару раз мне по лицу заехала. — Там за мной… Меня забрать! Домой хочу-у-у-у!
— Никто тебя никуда не заберет, — промычал я, ощущая, как нарастает тупая боль под лопаткой, там, куда врезалась каменюка. — Прав Мискув, дура ты, Белозерова!
Шума стих, стало быть, все кончилось.
— Макс, ты там жив? — донесся до меня обеспокоенный голос Марго. — Или как?
— Жив, — отозвался я, с трудом поднимаясь на ноги и откашливаясь от каменной пыли, облако которой накрыло нас с Мариной, — но еще бы чуть-чуть — и все.
— А? — Белозерова из положения лежа перешла в положение сидя. — Олег! Петр Палыч! Вы… Как же…
— Мертвы они. Все, — прохрипел я, а после сплюнул. — По твоей милости навсегда тут под камнями останутся, и никто их никогда не найдет.