Закон отражения
Шрифт:
– Бей ведьму!
Женщина спокойно ждет, пока преследователи приблизятся. Под спокойным, серьезным взглядом теплых зеленых глаз толпа как-то смирнеет, теряется – и, наконец, останавливается. Не дойдя десяти шагов до ведьмы.
– Что вам нужно от меня? – спрашивает она. Слова с трудом выползают из горла. Будто один-единственный крик отнял когда-то всю силу голоса.
Толпа мнется. Потом все-таки вперед выступает крепкий паренек.
– Ты
– Я ничего не делала вашей скотине, – едва шепчет женщина, – я просто иду мимо. Своей дорогой.
Но они уже не слышат ее.
– Черная! За тобой – зло! Сгинь, сдохни!
Боясь подступить ближе, люди подбирают с дороги камни и начинают швырять в одинокую фигурку.
Ведьма стоит, не двигаясь с места – только разводит руки в стороны – и – о чудо! Камни, не достигая цели, рассыпаются черной трухой.
– Лучше уходите, – шепчет ведьма. Она бы крикнула это – но сорванный голос уже никогда не станет прежним.
Ее никто не слышит.
– Что, струсили?!! – вопит кто-то из гущи толпы, – вперед! Вилами ее!!!
– Уходите… – выдыхает женщина, закрывая глаза.
Странная и страшная фигура с раскинутыми в стороны руками, похожая на пугало, посреди пыльной дороги.
Ей уже не нужно обычное зрение. Она чувствует всем телом, как рвутся вперед деревенские храбрецы, размахивая топорами, вопя во все горло, тем самым пытаясь задавить свой страх перед черной ведьмой.
И женщина позволяет Силе течь сквозь нее.
Ее глаза закрыты – но она видит, как из ладоней вырывается черная волна, как, захлестывая орущих людей, обращает их тела в прах, смывает бойцовский задор. Вместе с жизнью.
Жабьи глаза, перья ласточки, кровь неродившегося ягненка… Для обычного человека все это – ничто, пыль и прах. А для того, в чьей крови – Дар – великий источник, из которого можно черпать Силу.
…Она снова одна на дороге. Позади – горсти праха, спешно уносимые прочь горячим ветром. Впереди – зной, пыль и желтая лента, уходящая к горизонту.
Ведьма медленно бредет, с каждым шагом поднимая маленькие облачка пыли. Ее губы шевелятся, словно она разговаривает с кем-то. Хотя на много лиг вокруг нет ни одной живой души.
– Да, Эсвендил. Я знаю, знаю. А, и ты, Глорис, туда же…
Багровый свет факела резнул по глазам сквозь опущенные веки.
– А ну, вставай!
Шениор, спросонья вскинув руку,
Зашипев, он завалился на бок – и тут же получил пинок в живот.
– Вставай, д’Амес! Ты хотел испытания – сейчас ты его получишь!
Шениор, скрипя зубами, оперся ладонями о мокрый пол, с трудом подтянул ноги. Глаза, отвыкшие от света, слезились, багровые сполохи огня размазывались в затхлом воздухе.
– Что, мало? Вставай, ублюдок!
– Что вам нужно? – выдохнул дэйлор. Вцепившись негнущимися пальцами в выступающий из стены камень, Шениор медленно поднимался, заставляя распрямиться закостеневшую спину.
– Давай, давай, – усмехнулись из-за пылающего пятна света, – Поющее озеро тебя ждет, дурак. Будешь рыб кормить.
Шениор расправил плечи.
– Ведите. И пусть народ Дэйлорона – с помощью Поющего озера – решит, правду я говорю или нет.
– Ты сам-то веришь в это? – проскрипели в ответ, – да и о каком народе ты говоришь, парень? Ночь сейчас, все спят. Мы сами… убедимся, взаправду ты высокорожденный – или только прикидывался. А если ты и в самом деле наследник – тем хуже для тебя.
Шениор ощутил неприятный холодок под ребрами. Они даже не пытались скрывать своих намерений. Вот, значит, как…
И вспомнил сон. Двух дэйлор, беседующих у кромки темной воды. Приговор. Предупреждение голоса?.. Возможно. Особенно, если учитывать происходящее.
Его просто-напросто собираются убить.
Глаза привыкли к яркому свету, и Шениор наконец смог разглядеть пришедших за ним убийц.
Первый – невысокий и коренастый, едва доходил Шениору до плеча – за что тут же получил прозвище «коротышка». Смоляные волосы сальными косицами свисали на широкое, плоское, как тарелка, лицо. Глаза, широко посаженные и чуть на выкате, смотрели пристально, не мигая.
Второй был полной противоположностью первому, и Шениор мысленно обозвал его «долговязым». Но в каждом движении этого высокого и тощего дэйлор чувствовалась немалая сила. Лицо его было тоже вытянутым, узким; а волосы, на удивление, оказались коротко остриженными. Хотя косы – гордость любого дэйлор…
– Я хочу видеть лорда Каннеуса, – как можно более спокойно произнес Шениор.
А сам лихорадочно думал, думал… Есть ли для него возможность спастись? И, чем больше думал, тем больше убеждался в том, что, похоже, он стоит на пороге конца.
– Не бойся, лорд полностью осведомлен о происходящем, – подмигнул коротышка, – именно он попросил нас устроить тебе испытание.
И тут рассудок Шениора сорвался в пропасть ужаса и дикого желания жить.
Он бросился на убийц, дико крича, размахивая сложенной вдвое цепью. Но – то ли тело еще было слишком неловким, то ли враги подвернулись достойные – его ткнули тупым концом копья под грудину, вышибая дыхание и лишая всякой возможности сопротивляться.
– Экий прыткий, – равнодушно заметил долговязый, – придется связать и тащить волоком.